— Да это выражение такое: «для души», — стал оправдываться Евгений, — не придирайся к формулировкам! Я перед тобой тут не научный доклад читаю!
— Если бы ты мне за подобную философию научный доклад по истории читал, я бы тебе по первое число всыпал. Не люблю, когда к науке разношерстную лирику приплетают. Нехорошо это! Совсем не хорошо!
— Да ладно тебе, Слава, — Александр закурил и выдохнул в ночь белый дым, — не про то Евгений Викторович говорил. У него душа на природе радуется, а ты ему сомнительную дискуссию пытаешься впарить…
— Ага! — Слава ударил ложкой по своей тарелке, словно в гонг, — значит, душа радуется? Ну, ну! Всегда знал, что вы оба тяготеете к подобной ерунде! А еще доктора наук! Серьезные люди! Нехорошо!
— Славе только дай волю про экзистенциализм подискутировать, — Евгений вытер руки и достал из чехла гитару, — кого угодно изведет. Хрыч идейный.
— А ты думаешь, я не помню, что кое-кто из вас по молодости Бердяевым и Франком зачитывался? Втридорога их сомнительные труды из-под полы покупал? Переводил с французского? А, Сашка?
— Ой, Слава, — Александр мигнул огоньком тлеющей папиросы, — Это было так давно. Ты бы мне еще того рогатого зайца припомнил…
— Кого? — Евгений перестал бренчать на гитаре.
— Да он еще в студенческие годы к лабораторному зайцу рога от барана приделал и выпустил его в женское общежитие. Визгу тогда было! Я в тот год уже аспирантуру заканчивал…
— Прямо анекдот! — рассмеялся Евгений.
— Мы, тоже, словно внутри анекдота, — усмехнулся Александр. — Сами послушайте: «Собрались как-то раз доктор математических, доктор биологических и доктор исторических наук на рыбалку…».
Мужчины хохотнули и замолчали, вслушиваясь, как где-то неподалеку, в темноте, кружит и тревожно кричит сова. Длинные тени рыбаков дрожали и подпрыгивали в свете костра, который разгонял лесной мрак. Огонь тихо потрескивал и, даря тепло, выбрасывал в дрожащий над собой воздух оранжевые искры. Где-то в реке подпрыгнула и с громким хлопком ударилась о чернильную водную гладь крупная рыба.
— Да, лирика все это, — Слава устало потянулся и нетвердой рукой налил себе коньяку. — Боги, пришельцы, разные монстры. Ха! Фольклор одним словом!
— Фантастика, — Евгений снова тихо забренчал на гитаре, — правда, Сашка?
— Конечно, мы с вами взрослые люди и точно знаем, как оно на самом деле…
Лес неожиданно затих, и даже вода в реке, казалось, застыла, словно скованная льдом. Ни звука, ни шороха, только тихий треск костра посреди обволакивающей пространство, вязкой и зловещей тишины. Вдруг, из реки перед рыбаками с тихим гудением вынырнул плоский, сферический объект. Мерцая танцующими огнями на своем сером корпусе, он завис в метре над водной гладью, в которую с него каскадом спадала вода.
Гитара упала рядом с костром, по земле покатились чашки. Трое рыбаков сидели на бревне и смотрели на нечто неизведанное перед ними с трепетным, первобытным ужасом в глазах. Александр, чуть собравшись с мыслями, быстро заморгал, желая поскорее прогнать это видение, но оно никак не хотело исчезать, продолжая тихо парить над рекой. Евгений издал какой-то непонятный, то ли стон, то ли рык и, посмотрев на полупустую бутылку коньяка рядом с ним, затих. Слава, напоминая манекен, сидел неподвижно, но веко его левого глаза предательски задергалось, и он, не в силах больше смотреть, закрыл лицо ладонями. Серый объект закрутился на месте и загудел. Огни на его корпусе освещали разными оттенками серые, недвижимые силуэты рыбаков на берегу. Саркастично радужные, пестрые всполохи казались такими неуместными в густом ореоле страха, сковавшем в эту минуту берег. Незваный гость издал тихий писк, и подняв двухметровые волны, умчался прочь. На лету он становился прозрачным, словно издевался над очевидцами, словно намекал на то, что он, действительно, какой-нибудь, злой мираж. Лес снова зашумел, и совсем рядом раздались шорохи, где-то позади громко и зловеще прокричала сова. Трое рыбаков на берегу реки тревожно переглянулись.
— Вы, тоже это видели? — Александр почувствовал, как у него начинают трястись ноги. — Пожалуйста, скажите мне, что вы, тоже, это видели…
Слава с обреченным видом поднялся и молча, нетвердой походкой ушел в палатку. Евгений смотрел на полупустую бутылку перед собой и чуть причмокивал губами. Его лицо приобрело наигранно веселое выражение, и он, как смог, расхохотался. До того фальшиво, что ему не поверил бы даже маленький ребенок:
— Что-то я сегодня перебрал, — Евгений устало поднялся с бревна. — Пора и честь знать. Завтра еще собираться в обратный путь, дел много, да…