— Женька, — Александр вскочил и преградил ему путь. — Скажи, что тоже видел эту хрень! Я должен это от тебя услышать! Скажи, что тоже ее видел!
— Да мало ли, что может привидеться под градусом? — Евгений отрешенно похлопал товарища по плечу. — Да правильно ты сделал, что пить бросил, Сашка. Правильно ты сделал…
Евгений скрылся в палатке, оставив Александра одного. Мужчина какое-то время растерянно оглядывался вокруг, словно видел это место первые в жизни, а после тоже ушел в палатку. Там, в спальных мешках, спина к спине лежали его друзья. Мужчина забрался в свой мешок и застегнул его на молнию. В гнетущей тишине палатки всем троим было ясно, что никто из них сейчас не спит, да и вряд ли заснет этой ночью. Но молчания до утра никто так и не нарушил.
Александр сидел за рулем черной волги и хмуро гнал ее по дорожной ленте, петляющей между двумя стенами елового леса. Рядом с ним, на переднем сиденье, сидел Евгений. Уперев свой увесистый кулак в подбородок, он отрешенно смотрел в окно, за которым проносился зеленый массив. Слава расположился на заднем сиденье, придерживая рюкзаки и обилие пакетов. За его спиной, в багажнике, покачивая грузилами, торчали три удочки. С прошедшей ночи никто из них так и не решился заговорить о таинственном происшествии, отдавая предпочтение сборам в обратную дорогу и сопутствующей им суете. Александр неожиданно сбавил скорость и, с визгом колес, припарковался на грунтовой обочине. Пока товарищи непонимающе уставились на него, мужчина заглушил двигатель и погрузился в собственные, мрачные мысли.
— Сашка, тебе плохо? — Евгений положил ладонь на плечо товарищу.
— Мы не можем это оставить вот так! — Александр ударил руками по рулю. — Нам просто необходимо это обсудить!
— Что обсудить? — дрожащим голосом спросил Слава.
— То, что вчера, как снег посреди лета, свалилось нам на головы!
— Я ничего такого не видел! — протараторил Слава так, словно стал соучастником преступления. — Совсем ничего! Разве что наш, советский самолет мог пролететь над лесом!
— Я себя-то вчера не помню, — нервно хихикнул Евгений, — чего уж там о событиях говорить. А что, случилось что-то плохое, Сашка?
Александр поочередно смотрел на товарищей, наблюдая, как они стыдливо отводят глаза. Мужчину разобрала злость и он, хлопнув дверью, вышел из машины и быстро пошел вдоль дороги. За ним вышел Евгений, растерянно развел руки в стороны и принялся догонять водителя. Весь оставшийся путь до Москвы никто из них так и не проронил ни слова.
Александр так ворочался в постели, что ненароком разбудил свою жену. Она испуганно охнула, рефлекторно поправила на голове композицию из бигуди и повернулась к мужу. Щелчок прикроватного торшера выхватил из карамельного полумрака ее недовольное, пухлое личико. Доктор наук так был погружен в свои тревожные мысли, что дернулся от вспыхнувшего в спальне света. Надюша успокаивающе потрепала его за ухо и, облокотившись локотком на свою подушку, устроилась поудобнее для серьезного разговора.
— Саша, — фальцетом пропела женщина, — это совсем никуда не годится. Долго ты будешь меня изводить своим полуночным шуршанием? Ты не хомяк, а наша опочивальня не закрома. Я знала, что это ваше «выездное мероприятие» добром не кончится. Ты вернулся с этой бесполезной рыбалки сам не свой!
— Бусинка, я уже говорил, что мучаюсь мигренями…
— Это был последний раз, когда я дала слабину. Все, больше никаких «выездных мероприятий» в лесу. Немощный ты мой, ну нельзя тебе давать поблажки, нельзя! Ты человек мягкий, и всякого рода кадры оказывают на тебя пагубное влияние…
— Да не пил я, Бусинка! Не пил! И голова у меня не с похмелья болит!
— Ну, ну, немощный ты мой, — женщина прижала голову мужа к своей обширной груди, — Не надо спорить. Все равно все будет так, как я скажу. А почему все будет так, как я скажу?
— Потому что моей Бусинке виднее…
Надюша поощрительно потрепала мужа за ухо и широко зевнула. Александр лежал на ее груди и меланхолично смотрел в сторону стенки-гарнитура, на котором расположились памятные ему сувениры из разных экспедиций.
— Бусинка, — Александр запнулся, — ты никогда не думала, что в этом мире существует нечто за гранью человеческого понимания? Что-то такое, что не вписывается в привычную нам картину мира?
— Ох, Саша. Если сейчас ночь, то это не значит, что нам дозволено опускаться до пошлых разговоров. И ты напрасно увидел в нашей опочивальне философский кружок.