— Не могу сказать того же о себе, — прошептал Лео. — Мои прегрешения, возможно, и отличаются от ваших, но все они тоже плотского свойства.
— Вас это, должно быть… забавляет.
Лео подошел ближе и уселся в соседнее кресло.
— Хочу признаться, мисс Аскуит, я испытываю жгучее желание восстановить справедливость и уделить вам внимание, недоданное мужской половиной человечества.
— Я… уверена, что мужская половина человечества ничего мне не должна.
Лео наклонился вперед, положив руку на подлокотник кресла.
— Категорически с вами не согласен.
Брайони вжалась в спинку кресла.
— И как вы собираетесь исправить дело?
— Разумеется, занявшись с вами любовью. Обстоятельно, вдумчиво, не зная усталости.
Брайони показалось, что тело расплавилось и вот-вот стечет под стол.
— Прямо здесь?! — Ее дрожащий испуганный голос сорвался на тоненький писк.
— Разве я не предупреждал вас об этом столе? Вам следовало бежать, когда еще была возможность. А теперь слишком поздно.
Лео прошептал эти слова, почти касаясь губами ее губ. Сердце Брайони загрохотало, как незакрытый ставень под порывами грозового ветра. Далеко в гостиной грянули вступительные аккорды Пятой симфонии Бетховена — излишне амбициозному исполнителю явно недоставало таланта. Именно тогда, в тихом уголке библиотеки, Брайони вдруг впервые поняла, что так привлекало ее в Лео, что она желала найти в нем. Эту близость, эту дерзкую разрушительную силу, способную смести любые барьеры, пошатнуть любые устои.
И тут Лео рассмеялся, задорно и весело, словно долго изображал серьезность и наконец не выдержал.
— Простите меня. Вы были так похожи на прилежную ученицу, занятую зубрежкой, что, увидев вас, я просто не смог удержаться.
Сердце Брайони успело отсчитать не меньше десяти ударов, прежде чем она поняла, что Лео ее поддразнивает и все его слова ничего не значат.
— Пойдемте. — Он предложил ей руку. — Сестра вас ищет. Я обещал отыскать вас и привести в гостиную.
Поднявшись, Брайони прошмыгнула мимо Лео к выходу.
— Это было не смешно.
— Прошу прощения. Я не думал, что зайду столь далеко. Но вы были так очаровательно невинны…
— Ничего подобного. Чем вы хотели меня удивить? Любовь — всего лишь пенис, проникающий в вагину, чтобы в конечном счете извергнуть семя, и ничего больше.
Лео, казалось, смешался. Неожиданная тирада Брайони застигла его врасплох. Однако в следующий миг на губах его заиграла лукавая усмешка.
— Весьма поучительно. А я-то думал, что все сводится к валентинкам и сонетам.
— Ну, я рада, что хотя бы один из нас нашел эту беседу забавной, — раздраженно пробурчала Брайони, направляясь к двери.
Лео оказался там раньше ее:
— Вы сердитесь. Я и вправду вел себя предосудительно?
— Да.
Ну вот, она следует по пятам за этим юным красавцем, словно преданная собачка, а между тем для него она всего лишь старая дева (ведь ей почти двадцать восемь, о ужас!), и сама мысль о близости с ней — сплошная нелепость. Как она могла принять разыгранный Лео фарс за чистую монету?
— Имейте в виду, я превосходно обхожусь без мужского восхищения. И отлично знаю, что значит грешить, сохраняя непорочность. Существует немало способов: фроттаж, ручная манипуляция, оральная стимуляция, ничего не говоря о старом добром…
И тут Лео ее поцеловал. Брайони даже не поняла, как это произошло. Только что она гневно бросала слова ему в лицо, а он стоял, прислонившись спиной к двери. Но в следующее мгновение она сама, оцепеневшая от потрясения, оказалась прижата спиной к двери, а Лео впился в ее губы.
— Боже, — прошептал он, чуть отстранившись. — Неужели я только что это сделал?
Дверь за ее спиной, казалось, слегка дрожала: соль-, фа- и ре-бемоли, несущиеся из гостиной, отдавались гулом у Брайони в позвоночнике. Лео Марзден поцеловал ее. Она понятия не имела, что это значит. Может, современные молодые люди целуют женщин ради развлечения? Следует ли ей потребовать извинений? Или отвесить Лео пощечину? Раздают ли женщины до сих пор пощечины мужчинам за подобные возмутительные выходки?
— Вам почти удалось меня убедить… — Лео умолк, не закончив фразу.
Конечно, ей хотелось его убедить в своей порочности. Заставить поверить, что под внешностью стареющей девственницы скрывается распутная Мессалина, устраивающая разнузданные оргии в бесплатных больницах по всему городу. Но какое это имело значение?
— Я мог бы поцеловать вас теперь как подобает, — прошептал он.
— Не сомневаюсь, — возмущенно отозвалась Брайони. Собственный голос показался ей чужим, незнакомым.