Мир представил себе Петра, улепетывающего от назойливой поклонницы, и чисто, звонко расхохотался. Картинка вышла почти сюрреалистическая.
— Неужели ты отказался от возможности поиметь девушку да еще и неплохо на этом заработать? Или те, которые сами падают к тебе в руки, тебя не привлекают?
— Я не продаюсь, Мир, — Петр поставил опустевший бокал на столик и наклонился за сброшенными в спешке джинсами. Бросил на подлокотник полотенце, натянул на влажное ещё тело бельё, кое-как влез в джинсы. — Что бы ты теперь обо мне не думал — я не продаюсь.
— Ты внезапно разучился понимать шутки? — Мир вернул бокал на стол и скрестил руки на груди.
— Нет, — Страхов покачал головой. — Просто этот же вопрос мне задал и мой агент следующим утром по телефону. — Он медленно подошел к нему, и приобняв за талию, заглянул в глаза. — Если завтра после репетиции я вдруг решу тебя украсть… ты сильно сопротивляться будешь?
— Да, — серьезно ответил Мир. — Ты поймал меня сегодня. Но теперь я сыт. И не думаю, что завтра что-нибудь изменится.
— А потом приедет Макс и все закончится. Но я все равно попытаюсь, — легкий, почти невесомый поцелуй. Всего только касание губ. Петр шагнул назад и, больше не глядя на Мира, вышел. По дороге подхватил свою футболку и аккуратно прикрыл за собой дверь.
По крайней мере честно.
На дне бутылки все еще плескалось шампанское. Не началась, по сути, еще ночь, а ему уже хочется надраться до зеленых чертей.
Однажды, одна из фанаток отца Мира написала для него песню. Динамичная, в общем-то, довольно прилипчивая песенка, ее потом, много лет спустя, записала молодая группа, которую продюссировали Влад Андреевич и Дмитрий Амиризович. Надо сказать, группу они раскрутили лихо и песни из вышедших трех альбомов активно ротируются на станциях. Даже самые первые, в том числе и «Адреналин». Помнится, Макс тогда пошутил, что песня охренеть как подходит обоим Бикбаевым. Они — адреналин тот еще. Вот только когда понимаешь, что они нужны становятся каждую минуту, каждую секунду — уже слишком поздно, чтобы сматывать удочки.
«Ну упс!» — разводил руками Макс и улыбался при этом самой обаятельной из арсенала своих улыбок. Забавно, но стоило только Миру улыбнуться так же — как Макс тускнел. Все-таки рядом с Бикбаевым кто угодно потускнеет. Он, как и его отец, в кадре не терпел никого. Даже если рядом стоит любимый человек. Он один притягивает взгляды. А те кто рядом — всегда в тени.
Петр свернул к круглосуточному супермаркету. Купил пару бутылок самого дорогого шампанского из тех, что там были, и, вызвав драйвера, откупорил одну прямо на стоянке. Пил быстро, прямо из горлышка, ничуть не заботясь о том, что пенная жидкость время от времени почти фонтаном била. Все равно.
Нет, он не любил. И не влюбился. Это не жадность и не чувство противоречия. И это не назло Максу. Не из мести и не из желания разрушить почти семейную идиллию. Это не блажь, не желание заполучить того, кого хотят без преувеличения все вокруг.
Что это? Он и сам не знал. Но больше всего на свете желал одного: повторения этого совершенно безумного вечера. И платить готов был любую цену. Без преувеличения.
Мир закрыл за ним дверь, запрещая себе о чем-либо думать, выключил свет во всем доме, оставив только подсветку на лестнице, поднялся на второй этаж, протянул руку к двери в спальню и… уронил обратно. С силой закусил и без того болезненно распухшие губы и развернулся в другую сторону.
В бывшей отцовской спальне ничего не изменилось. Они с Максом не тронули здесь ничего. Мир прикрыл за собой дверь и, отбросив покрывало с кровати, юркнул под одеяло. Свернулся клубочком, пытаясь согреться… А через пару минут все запреты рухнули. И мысли, которых он так боялся, вихрем закружились в голове.
Он изменил Максу. Он. Изменил. Максу. Любимому. Изменил. И никакие оправдания не помогут. Он мог все остановить. МОГ. Но не захотел.
Мир глухо застонал и перевернулся на другой бок. Поморщился от льющегося из окна лунного света и отвернулся. Стыда не было. Только боль. Вина. И страх, что узнает. Узнает и не простит.
— Прости… Прости, Макс…
========== Часть 4 ==========
7.
С утра из рук валилось совершенно все. За полчаса с момента появления, Мир успел нарычать на своего секретаря, забраковать пару уже готовых костюмов и теперь пил мелкими глоточками обжигающий кофе, одновременно пытаясь привести в порядок расшалившиеся нервы. Через полтора часа — репетиция в театре. Хорошо, что сегодня в планах нет никаких танцев, иначе к вечеру он имел бы все шансы рухнуть прямо на сцене.
Мир отставил чашечку в сторону и принялся собираться. А уже через час подъезжал к театру. Смотреть в глаза Петра он не боялся. Просто со вчерашнего вечера возненавидел зеркала.
Пётр был до тошноты свеж и бодр. Шутил и смеялся, подкалывал похмельную Светлану и собственную «супругу», бледневшую при одном только упоминании алкоголя. Кажется, только шампанским вчера у коллег дело не ограничилось.
— Что не весел?.. — Страхов рядом нарисовался как-то вдруг, ни взглядом, ни жестом не выдав ничего. Точно и не приключилось вчера между ними. — Если хочешь убить меня — давай, ты будешь Отелло, я, так и быть, позволю придушить себя как примерная Дездемона.
— А мне есть, к чему тебя ревновать? — Мир вскинул бровь, здороваясь со всеми. — Мы сегодня в костюмах или можно не переодеваться?
— Я тут тебе реальную возможность прибить меня и не мучиться предлагаю, а ты ещё капризничаешь, — фыркнул Пётр. — Мы сегодня не в костюмах, так что можешь расслабиться.
— Я решил отложить расправу над тобой до лучших времен, — Мир ослепительно улыбнулся одной из девушек, и та расцвела, кажется, даже позабыв о своем похмелье. — Да и следов страданий на твоем лице я не наблюдаю. Тебе все равно, а с собой… я сам разберусь.
— Актёр я или где в конечном итоге? К тому же, у меня есть ещё полторы недели. Страдать я буду потом, — шепнул Пётр.
— Что у тебя есть? — Мир сузил глаза.
— Полторы недели, грешный мой, — выдохнул Пётр так, чтобы слышно было только ему.
— Тебе не хватило? — Мир вскинул голову, глядя на него с отчаянием, бешенством и чем-то еще.
— На что спорим, что и тебе тоже не хватило? М?.. — Пётр смотрел ему в глаза спокойно и уверенно. Будто говорили они совсем не о проведённом вечере, а о какой-нибудь попойке.
— На эти полторы недели, — Мир сказал это прежде, чем успел прикусить язык.
— Идёт, грешный мой, — Петр дыханием ожёг скулу и отошёл, бросив на него долгий выразительный взгляд.
Мир только скрипнул зубами ему вслед и, пообещав себе, что не даст Страху возможности даже приблизиться к себе, окунулся в суету.
***
На часах было уже почти восемь вечера, когда Мир вспомнил о времени. Воспользовавшись тем, что на сегодня его работа закончена, а Страхов — еще занят своей сценой с Бэзилом, Мир, коротко попрощавшись с режиссером, тенью понесся к выходу, чуть не забыв свою сумку. Проверять себя на прочность и выдерживать атаки Петра ему не очень-то хотелось. Бегать от Страхова, конечно, было стыдно, но это он точно переживет.
Манёвр Мира от внимания Петра не ускользнул. Страхов только досадливо прикусил губу, но поделать ничего не мог. Оставить сцену незавершённой возможности не было. А впрочем…
Пётр поймал его на стоянке, у машины. Он просто стоял, опершись бёдрами о капот, скрестив руки на груди, и ждал. Наблюдал, как выходит из дверей Бикбаев, как идёт, как достаёт ключи… Сигнализация ведь срабатывает только на угрозу. Если пнуть, или попытаться открыть дверь, проникнуть в салон.
Мир споткнулся, когда взгляд наткнулся на темную фигуру. Выматерился про себя, а потом вскинул голову и неторопливо дошел до машины. Не глядя на Петра, отключил сигнализацию, открыл дверь…
— Хорошо иметь отца-режиссера, правда? Отойди, придавлю.