— О, заткнись! — Мир почти зло прижался к его губам.
Страхов заткнулся. На минуточку, а потом, заключив его лицо в ладони, шепнул:
— Ты же просил пожалеть твою многострадальную задницу, милый…
— Ну, у нас есть еще твоя задница, — Мир улыбнулся одновременно жарко и невинно.
От подобной наглости Пётр на миг опешил. Несколько секунд буравил его недоверчивым взглядом, прежде чем вообще решился что-то сказать.
— М… видишь ли, грешный мой… Мою задницу не получал никто и никогда… И, прости, не думаю, что когда-либо сделаю исключение для кого-либо.
— Правда? — протянул Мир почти мурлыкнул, прижимаясь к нему всем телом. Ладони прошлись по плечам, спине, а потом Мир просто перекатился и накрыл Петра собой. — В этой жизни нужно попробовать все.
— Нет, Бикбаев, нет, — Страхов звонко поцеловал кончик мировского носа и мягко спихнул его с себя. — Обойдёшься….
Мир только улыбнулся и скатился с кровати. Хотелось курить.
— Кажется, здесь кто-то еще не знает правила игры, — он улыбался. Жестко. Сильно. — Я не играю в одни ворота.
— Я ни с кем ТАК не сплю, — Пётр лежал на постели, опершись локтем о подушку. — Смирись, куколка. Торг здесь неуместен.
— Я не торгуюсь. Нет — так нет. Во ВСЕХ смыслах, — он пожал плечами, поискал глазами хотя бы рубашку, но, поняв бесполезность своих попыток, усмехнулся и вышел из спальни как был — полностью обнаженным. Кажется, пачку сигарет он оставил в гостиной.
Пётр помрачнел. Рывком поднялся с постели, подошёл к окну, обеими руками опираясь о подоконник. Немного подумал, обернулся к столику, и, прихватив бутылку, вернулся к созерцанию ночного города. По телу растекалось тепло, хоть вкуса пенного напитка он уже не чувствовал. Пил как воду.
— Оставь МНЕ хотя бы это.
Мир вернулся спустя пару минут. Расслабленный, но какой-то нежно-колючий. Прислонился плечом к косяку, глядя в спину Петра.
— А что мне останется после тебя, кроме проблем?
— Каких проблем, Мир? — Пётр обернулся к нему. — Спидом не болен, Венеры никакой не подарю, претензий предъявлять ни на Макса, ни на тебя не стану. Просто уйду и всё, а вы живите себе спокойно.
Мир дернул уголком губ.
— Я был бы счастлив, если бы так и было, — он вздохнул и подошел к Петру. — Вот только знаешь мой самый большой страх? Что ОН узнает. Он не простит, Пьер. Он меня не простит.
— Ты забудешь. А я ему говорить совершенно точно ничего не стану. И в конечном итоге, скажешь, что я выкручивал руки, накачал какой-нибудь дрянью или как-то так… Хотя, ты лгать ему не станешь. А мне… Мне всё равно, — он повёл плечом и сделал ещё один большой глоток из бутылки.
— Мне не все равно, — ровно отозвался Мир. — Потому что быстрее я бы свернул тебе шею, чем позволил тебе коснуться меня, если бы просто хотел секса. Я не трахаюсь для того, чтобы получить разрядку, Пьер, каким бы ни был мой темперамент.
— Если тебе непременно хочется пообщаться на эту тему — сходи к психоаналитику, я самокопаниями заниматься не намерен.
Мир пару минут молча смотрел на него, а потом тихо выдохнул, качая головой:
— Ты дурак, Петр. Ты просто законченный дурак, — обжег его взглядом и заметался по комнате, собирая свои вещи, которые, словно подчиняясь воле своего владельца, буквально сами попадались ему под руку.
— Система, блок, — лениво отозвался Пётр, запирая центральный замок, неспешно прошёл к выходу из спальни, попутно стащив с постели плед. — Ты не сядешь за руль. Ложись спать, а завтра уходи. От обязательств свободен. Я больше не трону тебя.
— Выпусти, — Мир был уже полностью одет. И бледен. — Я вызову такси.
— Нет, — покачал головой Страхов, даже не обернувшись. — Не хочу, чтобы завтра твой труп нашли где-нибудь… или не нашли вообще… Доброй ночи, Мир.
Тот только расхохотался.
— Из тебя хреновая сволочь, Пьер, — в глазах полыхнуло, и смех резко смолк. — Твой диван слишком короткий для меня, — бросил Мир куда-то в пустоту, а потом повернулся и исчез в полумраке гостиной. Ночью по телевизору показывают отличные фильмы…
Уснул Пётр только под утро. Не уснул даже, а забылся тяжёлым муторным сном, провалился в него, как под корку льда, и метался по постели, не в силах ни проснуться, ни освободиться от зыбкой дрёмы.
Это — невозможно. То, что происходит. Этого не должно было случиться. Что ж… тем лучше. И тем хуже. Он обязан отцу, а значит, полгода после первой постановки он будет исполнять роль лорда Генри. Зато потом вполне может выступать дублёр. А у него будет совсем другая работа.
Можно принять предложение и уехать сниматься в новом сериале, можно укатить в США, земля большая. Тесно не будет. Главное — забыть. Просто забыть. В крайнем случае, всегда есть какая-нибудь девушка, которой непременно захочется снять в своём хоум-видео его… Принципам… придётся заткнуться. Других вариантов — нет.
Утро Мир встретил, свернувшись клубочком на диване. Плед валялся на полу, и только уголок он сжимал в руке. Полусон-полуявь… Темная тень на лице, поджатые губы и тревожные морщинки на лбу. Он закрывал глаза, проваливался в темноту, вздрагивал от ощущения падения и ресницы взмывали вверх. Мутный взгляд скользил по комнате, а потом опять темнота. И когда солнечный луч скользнул по закрытым векам, Мир только облегченно выдохнул.
Ощущения были… не из приятных. Жажда, все тело ломило, да еще и голова начала не сильно, но муторно и мерзко ныть. Обреченно застонав, Мир встал с дивана, на котором коротал ночь и который уже успел возненавидеть. Подняв плед, потянулся, распрямляя тело, и направился в душ. Пробыл там не больше пятнадцати минут и вышел, «одетый» только в полотенце. За ночь одежда безбожно измялась, и Мир надеялся, что Петр поделится хотя бы футболкой.
Запрещая себе думать вообще о чем-либо кроме работы, он быстро сварил кофе на двоих. Выкурил сигарету и, захватив с собой две чашечки, направился в спальню. Одну из них поставил на прикроватную тумбочку, а со второй устроился в ногах постели Петра. Сделал глоток и, стараясь не смотреть на спящего, отвернулся к окну. Пару минут слушал тишину, а потом поставил свою чашку на тумбочку и потянулся к Петру. Пару мгновений смотрел в его лицо, а затем провел кончиком пальца по его носу, зовя тихо, почти нежно:
— Пьер…
Пётр вздрогнул и открыл глаза. Сощурился, пытаясь понять, что или кто его разбудил, потянулся всем телом, совершенно проигнорировав тот факт, что тонкое одеяло сползло, а одеться ночью он так и не потрудился.
— Доброго утра?
Мир хмыкнул:
— Дня. Кофе почти остыл, — Мир, не скрываясь, любовался ставшими почти прозрачными черными глазами.
Страхов глубоко вдохнул терпкий аромат, исходящий от чашечки на столике и улыбнулся. Пока что утро, потому как когда проснулся, тогда и утро, было добрым.
— Почему ты так на меня смотришь? — тонкий фарфор и впрямь не обжигал пальцев. Пётр пригубил кофе и вскинул на Мира взгляд. — Да, утром во мне брутальности ещё меньше. На мачо не тяну.
— Извини, — Мир мгновенно отвернулся и словно захлопнулся. Поправил сползающий плед: — Одолжишь какую-нибудь футболку? Мою рубашку теперь только в стирку.
— Чёрт… — Пётр залпом допил кофе и рывком поднялся с постели — Извини. Я… не привык, чтобы кто-то наблюдал, как я сплю. Спасибо за кофе. И конечно, сейчас, погоди минутку, найду что-нибудь подходящее…
Так и не потрудившись натянуть на себя хотя бы джинсы, он подошёл к шкафу и, зарывшись в него, вытащил чистую футболку. Из последней коллекции господина Бикбаева.
— Немного великовата будет, но пойдёт.
Мир только вскинул бровь, но комментировать ничего не стал. Только кивнул и, отпустив плед, натянул футболку. Поколебался немного, а потом все же решил, что прикрываться пледом будет глупо, тем более перед любовником, и вернулся в ванную. Натянул джинсы на голое тело и вышел, захватив рубашку.
— Извини, завтрак предложить не могу, в холодильнике пусто. Если хочешь, можем позавтракать в «Шоколаднице».