— Аликс, — Павел придвинулся к ней, обнял за плечи. — Милая моя, да разве я страшный?
— Нет, но представь, каково это… Выйти замуж за одного, а в одно утро проснуться и увидеть совершенно иного, — тихо поведала Александра. — Прошлый ты… То есть, наверное, не ты, я даже не знаю, как это назвать, но я понимаю, что передо мной другой человек, я это чувствую! Так вот, прошлый ты… Ты был славный, добрый, очень хороший. Но… Что-то было в тебе такое… Мягкое, неуверенное, что губило тебя, заставляло раз за разом ошибаться. Ты будто был не для трона создан. Нет, правление был неплохим, в этом сомнений нет, и к мудрым людям вокруг ты прислушивался, но всё это казалось таким странным, — она замолчала, будучи не в состоянии продолжать — настолько ей стало страшно от собственных слов.
— А что во мне изменилось? — ласково спросил Романов, поглаживая её по спине. — Не бойся, скажи всё так, как оно есть, — он не видел смысла обижаться, в какой-то мере ему даже становилось стыдно за прошлого себя. Или не себя… Нет, этого он пока до конца не понял.
— Ты решительнее стал, настойчивее, словно наконец обрёл себя и своё место в мире, словно узнал, что и зачем делаешь и будешь делать, — полусмущённо-полустыдливо ответила Аликс. — Я тебя всегда любила, Богом клянусь, — она перекрестилась. — Но я любила того тебя, что сейчас рядом со мной, наверное. Я всегда видела тебя только таким и старалась убедить себя, что так и есть, но самообман быстро раскрывается… Я бы любила тебя не меньше, случилось оно раньше, нет, просто это было бы немного печально. Не знаю, слава Господу, мне с этим встретиться уже не придётся, — Аликс слабо улыбнулась и прильнула к мужу. — Прости.
— Тебе не за что извиняться, моя дорогая, — с каким-то странным облегчением ответил Павел, которому наконец-то не надо было настолько много врать. — Это я должен просить прощения, — он коснулся губами её щеки. — Я ведь лгал тебе, во всяком случае, первое время. Мне жаль.
— А что ты мог сделать? Ты хотел защитить меня от большого потрясения — ты ведь быстро понял, что я нездорова, что мне нельзя волноваться. Ты хотел сделать меня капельку счастливой — ты ведь знал, что я несчастна. Ты хотел меня полюбить — ты ведь… — Аликс запнулась, прижала узкую ладонь к груди. — Ты ведь чувствовал ответственность, чувствовал, что… Я была дорога тебе уже тогда, — она совершенно смутилась, опустила взгляд.
— Это так, — Павел попросту не верил своему счастью, а в душе появилось такое желанное ощущение покоя — он желал этого объяснения с женой, этих точек над «и» хоть с кем-нибудь близким, потому что наедине с собственными мыслями ему становилось попросту страшно. Он устал прятаться от всех, устал выдавать себя за другого, устал без конца говорить совершеннейшую неправду и получать за неё только больше незаслуженных заботы и любви. Но Аликс, мудрая добрая Аликс, поняла его беду и освободила хотя бы от одной ноши и приняла таким, каким он был на самом деле.
— Это всё непросто принять, даже сейчас, — Александра заметила его замешательство, погладила по руке. — Я понимаю, что тебе сложно об этом говорить, тебе нужно многое обдумать теперь. Это всё долго и нелегко, я знаю, поэтому, — она немного помедлила, — если хочешь, я могу тебя оставить, а ты примешь нужное тебе решение, — Александра побледнела, а затем заглянула мужу в глаза. — Ведь раз всё вскрылось… — она замолчала, снова стала смотреть куда-то в сторону, боясь того, что сейчас скажет. — Раз всё вскрылось, тебе не надо притворяться и в любви…
— Но я не притворяюсь, — серьёзно ответил Павел. Он выбрал этот путь только что и был совершенно в нём уверен — два месяца Романов слушал разум, сердце, пытаясь найти нужный выход, размышлял о том, что же он всё-таки чувствует к Аликс, что у них может быть. И вот сейчас он совершенно точно решил — он будет ей настоящим мужем. И он позволит себе полюбить её так, как любил Марию Фёдоровну, он позволит себе ей довериться.
Он позволит себе не быть одиноким, в конце концов. Разве это недоступно человеку?
— Что? — Александра подняла на него блестящие глаза. — Пауль, я… Пауль! — она прижалась к нему и тихо всхлипнула — настолько был силён её страх потерять дорогого человека. — Пауль… — она крепко обняла его.
— Я люблю тебя, Аликс, — улыбнулся Романов, чувствуя себя на удивление счастливым, чувствуя себя на своём месте. — Очень сильно.
— И я тебя, — прошептала Александра. — И я тебя, мой милый, — она точно так же не верила в происходящее, но украдкой просила небеса, чтобы этот прекрасный сон не кончался — оба не смели надеться на то, что так чудесно и славно сложилась явь.