Ослабляю натяжение, придерживая пальцами другой руки скользкий от смазки презерватив, и поднимаю взгляд:
— Прости, — голос у меня севший и тихий.
Чувствую под пальцами слабый трепет напряженной и упругой плоти.
— А теперь раскатывай его, — зрачки у Ромы расширенные.
А презерватив не раскатывается. У меня не выходит растянуть его по толстому и твердому члену. Не натягивается и все тут.
— Остановись, — шипит Рома. — Ты мне уздечку порвешь.
— Он не натягивается, — сердито отвечаю я. — У тебя слишком большой. Размер не тот.
— Тот, — отмахивается от моих рук, стягивает с головки презерватив и отбрасывает его в сторону.
— Вы специально купили маленькие, да? — зло выдыхаю, а Тимур со смехом садится на диван.
Рома молча подхватывает квадратик со стола, вскрывает его и ловко, за секунды три, растягивает тонкий прозрачный латекс по члену.
— Размер тот, Анюта, — улыбается, разведя руки в стороны. — Сел как влитой.
У меня щеки горят острого смущения. Я оглядываюсь на Тимура, который шуршит фольгированным квадратиком. У него тоже уходит несколько секунд на то, чтобы облачиться в тонкую броню.
— Ты внимательно следила за процессом? — он вскидывает бровь. — Уловила все нюансы? Два мастер-класса должно быть достаточно.
Медленно и с улыбкой стягивает презерватив и небрежно отшвыривает его в сторону. Рома следует его примеру. Я растерянно хлопаю ресницами. Что они тут устроили? У меня пальцы дрожат, сердце возмущенно и гулко стучит в груди, а между ног требовательно тянет болезненным желанием.
— Приступай, — Тимур вручает мне новый презерватив. — Я в тебя верю, Анечка. ты девочка старательная.
Глава 37. Первых помнят
— Ты справилась, — хмыкает Тимур, когда убирая с его мужской гордости руки.
Пальцы все в смазке, дыхание сбилось, мне жарко и губы все искусаны. Если я сейчас встану, то на обивке дивана будет влажное пятно. Между ног пожар, а мне еще со вторым надо управиться. И этот второй нетерпеливо поглаживает меня по колену. У ног валяются растянутые презервативы.
— Теперь ты, — разворачиваюсь к Роме и вскрываю фольгированный квадратик. Стараюсь говорить спокойно, но голос все равно дрожит.
— Верно, теперь я, — Рома сладко улыбается. — Важно закрепить результат.
И я закрепляю результат удачно и за несколько секунд. И теперь я смогу различить члены Ромы и Тимура не только визуально, но и на ощупь в темноте. Мои пальцы запомнили каждую венку, складочку и формы упругих головок.
— Ловко управилась, — выдыхает Рома.
— Что же, — я поднимаю взгляд, — после вас я теперь с любым справлюсь.
Глаза Ромы вспыхивают раздражением.
— Про любых других, — зло шепчет на ухо Тимур и расстегивает замок моего платья на спине, — будешь думать потом, Анечка, а сейчас думай о нас.
Оголяет плечи, и Тимур въедается в рот, и я отвечаю ему жадной взаимностью. У меня в голове будто что-то перегорает, как только его губы касаются меня, но он неожиданно отстраняется. Я в растерянности хватаю ртом воздух, а поднимается на ноги, стягивая презерватив:
— Он мне не понадобится.
Поворачивается ко мне, опускает одно колено на подушку дивана и пропускает мои волосы сквозь пальцы, а Тимур позади подхватывает меня крепкими руками под талию и вынуждает приподнять попу. Стягивает платье, вместе с трусиками.
Рома давит на затылок, неумолимо склоняя к подрагивающему естеству, которое я покорно обхватываю губами. Чувствую на языке сладковатый вкус смазки.
— Анечка, да у тебя тут водопад, — хмыкает Тимур и уверенным руками ставит меня на неустойчивые четвереньки.
Мягкие и упругие подушки дивана продавливаются под коленями, губы под стон Ромы скользят чуть глубже. Резкий толчок до основания. Рома наматывает на кулак волосы, а его член от очередного грубого рывка Тимура, что заполняет до краев твердой плотью, проскальзывает к корню языка. Я успеваю сделать вздох и расслабить глотку к новой глубокой фрикции, которая забивает стыд в темные глубины.
Покачиваюсь под единым и слаженным ритмом. Проникают в меня с двух сторон решительными движениями без неловкости или стеснения. Тимур крепко удерживает меня за талию, Рома — за волосы. Мое сдавленное мычание вторит их стонам и рыку, а по телу прокатывается волна густой и жаркой дрожи. Бурлящее желание плавит не только мое нутро, но и все мысли в кипящую и вязкую патоку.
В животе сворачивается раскаленная пружина и раскрывается судорогами. Тимур и Рома с глухими и хриплыми стонами протисикваются жестокими толчками сквозь спазмы, и между ягодиц в тугое кольцо мышц проскальзывает влажный и теплый палец. Рома вжимает мое лицо в пах. Пульсирует, распирает нежные хрящи, которые стгяиваются под потоком режущих конвульсий. Выпускает из хватки, выскальзывает, и под яростным толчком Тимура вырывается громкий и хриплый стон. Чувствую внутри его затихающий трепет, что скован тонкой латексной броней.
Захлебываюсь в криках, вязкой слюне и слезах и валюсь на диван, когда резко вытягивает из ануса палец. Вздрагиваю, вытираю лицо об обивку и тяжело выдыхаю.
— С попкой твоей придется серьезно поработать, — мимо проплывает Тимур и небрежно стягивает презерватив с опадающего члена. — Туда явно никто не заглядывал.
Слышу самодовольство в его голосе. Сажусь, устало причмокиваю и убираю с щек прилипшие волосы. Заглядывает в мини-бар, почесывая пах:
— Некоторые спереди целки, а сзади…
— Господи, — откидываюсь на назад и закрываю глаза, запрокинув голову. — Да что ты никак не успокоишься? Не было у меня других мужиков. Ни спереди, ни сзади.
— Я же не виноват, что женщины любят приврать на эту тему, — кидает Роме банку газировки.
— Завелся, — Рома вскрывает банку и передает ее мне. — Зря ты о любых других заговорила.
— А ты не завелся? — Тимур достает из мини-бара бутылку минералки.
— А можно мне воды, — возвращаю банку газировки Роме и смотрю на бутылку в руках Тимура.
— Можно, Одинцова, — откручивает крышку и вальяжно подходит к дивану.
— А мне даже стало любопытно, — Рома делает глоток газировки и усаживается на мягкий подлокотник дивана, — кто будут эти любые другие?
Выхватываю из рук Тимура бутылку и жадно присасываюсь к холодному стеклянному горлышку.
— Любые другие не будут у нее первыми, — Тимур пренебрежительно цыкает.
Возвращаю ему бутылку, вытираю губы и вздыхаю:
— Вот это достижение.
— Для меня достижение, — Тимур пожимает плечами и шлепает босыми ступнями в спальню, — первых помнят.
— И часто с содроганием, — подбираю под себя ноги.
— В твоем случае ты будешь нас вспоминать со стонами среди ночи, Одинцова, — Тимур смеется и прикладывается к бутылке. — И с мокрыми насквозь трусиками. И чего ты там расселась? У нас вся ночь впереди.
— Пополним багаж твоих сладких воспоминаний о бывших одноклассниках, — Рома встает и потягивается, разминая шею и плечи. — Меня устроит, если мы будем тебе сниться.
— В кошмарах, — усмехаюсь.
— В эротических кошмарах, Анюта.
Глава 38. Двойное удовольствие
— Расслабься, — Тимур выдавливает мне между ягодиц вязкую смазку и мягко массирует анус. — Анечка…
Я лежу в объятиях Ромы, уткнувшись в его грудь лицом. Ситуация очень неловкая, буквально скользкая и интимная, и присутствие второго мужчины, когда первый неторопливо проникает в тугое колечко мышц указательным и средним пальцем, успокаивает. Да, в руках Ромы я нахожу утешение, хотя он, как и Тимур, полноценный участник творящегося безумия.
— Вот так, — пальцы проскальзывают в меня глубже и идут по кругу, растягивая мышцы.
Я шумно выдыхаю через нос, и Рома подбадривающе целует меня в макушку, а после поглаживает меня по плечу:
— Умница.
Когда в меня проскальзывает три пальца, я выдыхаю болезненный стон. Тимур нетороплив и основателен. Растягивает, расширяет, проминает мускулы, в которые медленно, но верно проникает разогревающая смазка. Кровь приливает к промежности и пульсирует густым желанием, что переплетается с тянущим дискомфортом.