Токсичная информация. Инфосмерть. Перегрузка.
Пусть Хесст будет жив.
Он был подключен. На него должен был придтись основной удар.
Не думай об этом. Просто поднимайся.
Она спотыкается о распростертое тело сервитора высокого уровня. Ее подхватывают под руку.
— Не упадите, магос, — произносит плотский голос.
Таурен поднимает глаза на грозное лицо Арука Серотида, начальника бригад скитариев башни. Арук создан для войны, а не для работы с информацией. Изысканно украшенная броня отчасти церемониальна, отчасти ритуальна — нарочито вычурная отсылка к временам угрожающей раскраски и устрашающих поз.
— Разумеется, нет, — отвечает она. Он помогает ей подниматься по лестнице, убирая с дороги ослепших безмозглых сервиторов. Он выше нее на метр. Глаза — гололитические алые прорези в медной маске. Она замечает, что один из них мерцает.
— Мы понесли потери, — говорит он.
— Масштабный инфошок, — отзывается она. — Гипертравматичный загрузочный синдром.
— Хуже того, — продолжает он. — Взрывы на орбите. Мы потеряли корабли, орбитальные станции.
— Нападение?
— Боюсь, что так.
Оба используют режим плотских голосов. Ей мучительно это сознавать. Так медленно, так кропотливо. Ни кантирования, ни инфоимпульсов. Никаких синхронных и мгновенных передач идей и данных. Ей кажется, что она никогда раньше не разговаривала с Аруком плотским голосом, а он явно вообще не привык говорить.
Но эти причудливые усилия необходимы. Они оба были изолированы от инфошока. И должны оставаться в изоляции.
— Мне нужно добраться до сервера, — объясняет она.
Он кивает. Один из красных глаз продолжает моргать. Сбой? Арук получил какие-то повреждения. Как и все скитарии, он должен был быть подключен к ноосфере и получить инфошок. Впрочем, у скитариев есть свой выделенный коллектор, кризисный резерв. Арука ударило загрузочным шоком, однако он переключился на усиленную военную кодовую систему своей бригады.
Он ведет наверх.
— Вы не повреждены, магос? — спрашивает он через плечо.
— Что?
— Вы ранены, магос?
— Нет. Инфошок миновал меня. Я не была подключена.
— Вам повезло, — произносит Арук.
— Да. Произошла проблема с мусорным кодом. Сервер Хесст вышел из дискреционного режима, чтобы разобраться с ней.
Арук бросает на нее взгляд. Его забрало похоже на клюв хищной птицы. Плечи и верхняя часть торса громадны, словно принадлежат быкоподобной обезьяне. Он понимает. Это простой протокол. При работе с существенной проблемой мусорного кода сервер отключает своего заместителя, чтобы исключить риск его заражения. Это мера оперативной безопасности.
Она спасла Таурен от куда большего, чем просто инфицирование мусорным кодом.
— Может ли дело быть в мусорном коде? — спрашивает Арук.
Таурен уже думала об этом. Серьезный сбой ноосферы, вызванный критической порчей кода… да, это могло вызвать столкновения и несчастные случаи на орбите. Могло даже вызвать отказ сети или ошибочный залп корабля.
Они добираются до командной палубы. В воздухе висит пелена дыма. Техники пытаются освободить раненых модерати из разбитых амниотических капсул. Севиторы безвольно свисают с пучков разъемов. Экраны шипят от бури помех.
Хесст съежился на платформе.
— С дороги! — кричит Таурен, проталкиваясь среди собравшихся вокруг него нерешительных сервиторов и сенсори.
Возле его головы лужа темной жидкости. Она чувствует запах токсичных гормонов и избыточных химикатов, которые выжгли кровеносную систему и разорвали сосуды.
— Мы должны его отключить, — произносит она.
Арук кивает.
Сервитор технического класса что-то трещит.
— Голосом, проклятье! — огрызается Таурен. — Ноосферы нет.
— Отключение сервера может привести к критической церебральной травме, — стрекочет техноклассник. — Чтобы надлежащим образом отсоединить его от ММИ, нужна киберхирургическая бригада.
— Он умирает, — говорит Арук, глядя на сервера. Арук много раз наблюдал смерть, так что он знает, что видит.
— Он серьезно ранен, — щелкает техноклассник. — Квалифицированное отключение может его спасти, но…
— Мы понимаем, — произносит Таурен. Она смотрит на Арука.
— Нам нужны специалисты, — говорит она. — Если есть хоть какой-то шанс его спасти, мы должны им воспользоваться.
— Разумеется.
Она опускается на колени возле Хесста, пачкая одеяние кровью.
— Я здесь, сервер, — произносит она, склоняясь над ним. — Я здесь. Это Меер Таурен. Вы должны держаться. Я готова вас освободить, но нам нужен хирургический персонал. Просто держитесь.
Хесст шевелится, подавая проблеск жизни.
Он что-то бормочет.
— Просто держитесь, я здесь. — говорит она.
— Отключите меня, — булькает Хесст, забрызгивая кровью подбородок.
— Сперва нам нужен хирургический персонал, сервер. Произошла крупная катастрофа.
— Не думай обо мне. Сеть не работает. Она не работает, Таурен. Отключи меня и перехвати управление. Ты должна посмотреть, сможешь ли перезапустить ее.
— Подождите, — успокаивает она. — Хирурги близко. Подождите.
— Сейчас же!
— Вы умрете, сервер.
Его веки трепещут.
— Мне все равно. Это неважно. Я неважен. Орбитальные биомашины погибли, Меер.
Ее глаза расширяются. Она бросает взгляд на Арука.
— Они погибли, — повторяет Хесст, голос — всего лишь вздох. — Ты должна подключиться, Меер. Занять мое место, подключиться и посмотреть, что можно спасти. Какое управление возможно восстановить.
— Сервер…
— Ты должна реконструировать ноосферу. Без сети Калт беззащитен.
Таурен смотрит на тяжелый кабелевод постоянного канала ММИ Хесста, который свернулся под ним на полу, словно мертвый удав. Она не сможет отсоединить это, не убив, так ведь? Особенно когда он в столь хрупком состоянии…
Один из сенсори кричит.
Они смотрят вверх.
С облаков падают обломки от орбитальных взрывов. Первые куски металла дождем обрушиваются на речную долину, оставляя за собой огненные следы, будто метеориты. Она видит, как они попадают в реку, поднимая столбы пара, или чиркают по крышам крепости Калкас. Более тяжелые глыбы разят, словно ракеты, взрывая здания. Некоторые бьются об окна командной палубы, оставляя трещины на бронестекле.
Град обломков — это лишь начало. Падают более крупные объекты. Части кораблей. Части орбитальных сооружений. Части доковых станций.
Таурен видит это раньше, чем сенсори. Гранд-крейсер «Антродамикус», длиной двенадцать километров, падает из разрушенного сухого дока назад в атмосферу, окруженный облаком микроосколков. Падает медленно и величественно, словно рушащийся горный склон.
Падает кормой вперед на них и крепость Калкас.
— Меня не волнует, чего там нет, покажите то, что есть! — ревет Марий Гейдж.
Зедофф, капитан «Чести Макрагга», снова начинает возражать.
— Покажи ему, — гремит голос.
На мостике Жиллиман.
— А еще лучше — покажи мне, — рычит он.
— Оценки! Все, что есть! — кричит экипажу Зедофф.
Удар произошел меньше двух минут назад. Экраны флагмана ослеплены. Никаких данных, никакой связи с ноосферой, никаких контактов с сетью. Существующее комм-сообщение — хаос вопящих голосов.
— Мы слепы, — сообщает примарху магистр Первого ордена.
— Столкновение на орбите? — спрашивает Жиллиман. Он бросает взгляд на застывшего на палубе магоса Пелота. У большей части прочего персонала Механикума дела не лучше.