В движущуюся цель сложнее попасть. По логике. На самом деле, движущаяся цель становится одинокой и уязвимой.
Боевые корабли XVII Легиона заставляют убийства казаться легкими. Двигаясь по инерции, практически величаво, они несутся вперед, щиты светятся, создавая вокруг корпусов яркие ореолы, от сгорающих на полях пыли и твердых частиц. Щерящиеся оружейные отверстия открыты, основные орудия выдвинуты в шахты. Зарядные батареи и плазменные конденсаторы бурлят энергией, готовые к смертоносному разряду. Предполагается, что корабли также слепы и глухи, однако это не так. Системы обнаружения и целенаведения, которые находятся за пределами самых темных грез Механикума, впериваются в шумный мрак и сходятся на разбегающихся кобальтово-синих кораблях флота Ультрамара, словно те — горячие угли среди холодного пепла. Они находят их и привязываются к ним, неустанно следя, сладострастно изучая до мелочей, взвешивая и оценивая защиту и крепость корпуса, а тем временем орудийные батареи выдвигаются и наводятся, загружая боезапас. Громоздкие магазины пыхтят и лязгают, пока снаряды и ракеты передаются автозагрузчиками, межпалубными лифтами или зарядными лотками.
Боеприпасы заполняют пустоту, словно семянки, словно метель. Колонны жгучей плазмы и лазеров длиной в сотни километров прочерчивают полосы остаточных изображений на сетчатке тех, кто их видит. Основные лэнс-батареи изрыгают яркую энергию, выплевывая свет лучами, комками, осколками, подергивающимися прутьями молний.
Во тьме взрываются корабли. «Гладиус», четырехкилометровый корабль охранения из Сарамантского Крыла, терпит серию взрывов, начисто отрываясь от эллинга. Его бронированный корпус рассечен и изжеван внутренними детонациями. Баржа «Надежда Нармении» попадает под веер ракет, который поражает ее, словно буря иголок, пробивает верхний корпус и корму в сотне мест, изрешечивает их и заливает внутреннее пространство раскаленным добела пламенем. Транспорты поддержки «Напутствие» и «Восферус» выведены из строя длительным бортовым огнем боевой баржи XVII-го. «Напутствие» не выдерживает первым, пластины его корпуса разворачиваются вокруг взорвавшегося реактора, словно замедленная съемка лепестков цветка, которые раскрываются, расцветают и умирают. Спешно запущенные спасательные боты сносит волной сверхтемпературы. Спасенный гибелью однотипного корабля «Восферус» разворачивается, чтобы спастись бегством, однако вражеские орудия достают его и превращают двигательную секцию в месиво. Сопла и раструбы двигателей взрываются, и направленное внутрь давление приводит к аварии тяговой силовой установки, серии сверхвыбросов в машинно-котельные помещения, выжигающих корму транспорта, словно заложенная в трубу бомба. Сила выбросов волной давления швыряет разрушенный корабль вперед на войсковой транспорт «Антрофелес», разрезая тот надвое. За пять секунд гибнет восемьдесят тысяч людей.
Линкор типа «Инфернус» «Пламя Чистоты», одно из настоящих чудовищ во флоте XVII-го, нападает на орбитальную станцию «Асертис», устраивая канонаду, чтобы максимально увеличить сопутствующий ущерб. Его нос защищен броней — громадным полированным клинком-тараном, гигантским чеканом, украшенным золотыми серафимами, нарвалами и орлами. Он рассекает оказавшиеся на его пути пришвартованные малые корабли, разрубает некоторые надвое, а прочим вспарывает и крушит корпусы. Основная хребтовая лэнс-установка, экзолазерное орудие первостепенной мощности, пробуждается и издает визг, испуская копье уничтожающего материю света, от тяжелого удара которого начинает кружиться пытающийся защитить станцию сторожевой крейсер «Станции Ультрамара». Крейсер пытается выправиться, оставляя за почерневшим и оплавленным левым бортом след обломков. Он заторможено разворачивается, неуклюже озирая посты поддержки и мостики станции. Из поврежденных двигателей извергаются облака розового пламени. Он поднимает щиты. «Пламя чистоты» снова делает выстрел из перезаряженного экзолазера. Окружающие «Станции Ультрамара» щиты даже не замедляют луч. Они лопаются, как мыльные пузыри. Луч испаряет центральную часть крейсера, пока от того не остается лишь металлический тор корпуса вокруг светящейся белым от жара дыры. «Пламя чистоты» наращивает мощность, отшвыривая дрейфующие останки «Станций Ультрамара» прочь магнитной носовой волной.
В мрачных шахтах двигательных отсеков и машинных отделений от яростного усердия надрываются толпы кочегаров и разнорабочих. Помещения инфернальны, покрыты коркой сажи и освещены красноватым свечением громадных двигателей и топок реакторов. Армии лоснящихся от пота и ревущих кочегаров, глаза которых похожи на белые камни на почерневших лицах, забрасывают в железные лотки горючую руду и прометиевые шашки. Команды сервиторов, чья металлическая кожа от постоянной жары изменила цвет, словно старый котел, толкают и тянут вибрирующие рычаги активаторов, ускоряющих тяговые силовые установки. Раскачиваются угольно-черные цепи. Меха хрипят и, как драконье дыхание, извергают в газоводы и вентиляционные трубы шары бурлящего пламени. Похожие на троллей ворчащие рабочие-абхуманы изнемогают от жары, вытаскивая с шахтовых палуб монолитные вагонетки неочищенного топлива.
Здесь царит безумие, паника, которую едва сдерживают хлысты и приказы начальников двигательного отсека. Тут нет окон, никакой возможности оценить окружающую вселенную и угрозы, которые она может содержать в себе.
На самом деле, экипажи мостика в стеклянных и позолоченных башнях высоко наверху понимают происходящую катастрофу не лучше, чем слепые кочегары во тьме внизу. Вряд ли знание об этой иронии придало бы кочегарам уверенности в себе.
Многие более не увидят света. Некоторые из уничтоженных во время Калтской Бойни кораблей будут продолжать обращаться вокруг истерзанной звезды сто тысяч лет — замерзшие развалины, корабли-склепы безмолвных мертвецов, которые мумифицировались и сохранились в миг своего последнего крика.
Вентан и Селатон врезаются в землю. Падение жесткое. Их сила и доспехи гасят удар, и они поднимаются, держа наготове болтеры. Броня покрыта слоем пыли и пепла.
Они начинают двигаться.
Позади них до земли долетает модуль, разрываясь при приземлении. Раздается громкий звук раскалывающегося металла. За модулем следует большая часть одного из пилонов. Они слышат, как стальные тросы лопаются со звуком выстрелов болтера. Сломанные крепежные болты, вылетевшие от перенапряжения, свистят в воздухе, будто крохотные ракеты.
Селатон и его капитан выскакивают из-под рушащегося пилона. Тот падает, как усыпленное животное: сначала подогнув колени, потом на живот, а затем голова падает набок с обмякшей шеей, загнутой назад. Словно вызванная звуком раздираемой стали, вздымается бурлящая стена пыли. Вентан и Селатон выскакивают из пыльной завесы.
Посадочные платформы впереди покрыты обломками и трупами. Вентан бледнеет, увидев павших Ультрадесантников. Их прекрасные доспехи цвета кобальта и золота ободраны и расколоты огнем болтеров. Он видит умершего с полковым штандартом. Это расположенный поверх двуглавого орла золотой символ Легиона. Древко так крепко сжато бронированными кулаками, что на нем остались следы хватки.
Это была почетная стража. Церемониальное отделение, которое сразили, когда они готовились к посадке. Рядом лежат тела городских сановников, торговых чиновников, сенешалей, помощников и бригадиров грузчиков. От них остались окровавленные останки: рассеченные мешки из мяса и рваной одежды. Их поразило оружие, созданное для постчеловеческих войн, оружие, которое способно убить и сейчас убило Легионес Астартес.
Оружие, воздействие которого на немодифицированных, несовершенствованных и незащищенных людей доходит до чрезмерного уровня.
Селатон замедляется и замирает. Он озирает гору мертвецов.
— Идем! — приказывает Вентан.
— Они ждали посадки. — произносит Селатон, словно это имеет какое-то значение.
Вентан останавливается и глядит на сержанта.
Это настолько очевидно, но все же он не заметил. Чтобы увидеть истину, потребовался менее опытный ум Селатона.