Перед тем как лечь, я попыталась связаться с Робби, узнать, нашел ли он адвоката. Опять автоответчик. Оставила сообщение, чтобы он в случае чего позвонил.
Спала я очень неспокойно, странные сны сменяли друг друга. Утром проглотила полрогалика с кофе, листая свежий выпуск «Нью-Йорк таймс». Статья о Моне заняла уголок первой страницы и разместилась далее в разделе «Метро». Там косвенно упоминалась даже я: «…еще живую обнаружила одна из сотрудниц». В конце напечатали некролог с историей о заслугах Моны в области увеличения тиража журнала до небывалых размеров. Журналист упомянул, что она слыла требовательным начальником. Правда, не сказал, какой она была стервой.
По дороге в метро я купила «Дейли ньюс» и «Нью-Йорк пост». Фото Моны поместили на первую страницу вместе со всеми шокирующими подробностями, что удалось раздобыть. Сообщалось, что ее ударили по голове, но полиция не говорит, как и чем. Там были также снимки приглашенных, включая Еву Андерсон на выходе из здания. У всех негодование на лицах.
Около офиса набилось люду не меньше, чем вчера: фотографы, журналисты, телевизионщики и любопытные граждане. Среди последних немало туристов, которые направлялись потратить деньги в магазинчике Диснея, и получили убийство Моны в качестве приза. Полицейские выстроились в ряд, чтобы держать толпу на расстоянии, и мне на входе пришлось достать пропуск.
На этаже редакции «Базза» творилось почти такое же сумасшествие. В приемной стояли не только охранники, но и прохлаждался полицейский. У девушки на ресепшене было такое выражение, словно из Нью-Йоркского залива вылез Годзилла и направляется к Шестой авеню.
Настроение вокруг колебалось от мрачного до восторженного. Люди собирались группками, разговаривали, очевидно, обсуждая подробности, и размышляли вслух. Некоторые казались расстроенными, потрясенными событием, а другие едва сдерживали радость, как в тот день, когда жена Нэша ворвалась к нему в стеклянный кабинет, назвала «лживым кобелем» и запустила сумкой в голову. Как только я приблизилась к одной из группировок, заместитель редактора предложил отменить ежедневную планерку.
Приемная у кабинета Моны была по-прежнему огорожена желтой лентой, и через приоткрытую дверь я разглядела, что там как минимум два человека создают видимость работы — полицейские довершают дела до конца. Детективы Тейт и Маккарти беседовали с Нэшем в его кабинете, а Томас Ликер ходил по комнате, как тигр в клетке.
Ни Джесси, ни Райана не оказалось на месте, Лео висел на телефоне, а на мониторе у него светились фотографии Дженнифер Лопес в коралловом бикини. Как видно, жизнь в «Баззе» со смертью Моны не совсем заглохла.
Я бросила сумочку под стол и проверила голосовую почту. К моему ужасу, помимо двух личных сообщений, там скопилось около десяти звонков от журналистов и телевизионщиков, которые надеялись взять у меня интервью. Значит, всем уже известно, что я обнаружила потерпевшую. В ближайшее время мне вряд ли удастся остаться в тени. Знакомые тоже проявляли любопытство: Кэт хотела знать подробности — здрасте вам! — и сосед Лэндон сгорал от нетерпения поболтать о происшествии. Я оставила сообщение на автоответчике, что свяжусь с ним позже.
Затем я направилась в столовую. Увидела там всего несколько знакомых лиц, они разговаривали тихими голосами. Когда я вошла, все замолчали и вопросительно уставились на меня. Взяв кофе, я юркнула в один из коридоров с целью проверить проход, соединяющий сзади «Трек» и «Базз». Я узнала о его существовании, когда зашла в хранилище со старыми номерами журнала. Именно тогда из тайной двери вынырнул сотрудник «Трека», хотя сама я ни разу не пользовалась ею.
Дверь была тяжелая, металлическая. Я оглянулась вокруг, убедиться, не ошивается ли кто сзади, и опустила ручку. Несмотря на встроенный замок, дверь оказалась незапертой. Внутри — пустой темный коридор, почти такой же, как тут, только принадлежащий уже «Треку». Вдоль стены плакаты в рамках с изображением альбомов шестидесятых, включая «Фриуиллин» Боба Дилана. Любой может пройти из одной редакции в другую.
Вот потеха, подумала я. Чтобы попасть в «Базз» или «Трек» с улицы или с ресепшена, нужно чуть ли не обыск пройти, а как только ты на территории одного из журналов, при желании можешь незаметно прокрасться в редакцию другого. Скорее всего вчера убийца воспользовался этим ходом — покинул вечеринку, чтобы напасть на Мону, а затем вернулся обратно. В итоге никто не видел, как он выходит из центральной двери «Базза». С другой стороны, не исключено, что преступник — сотрудник «Базза», засидевшийся на рабочем месте. Зачем идти на вечеринку, когда можно ускользнуть, спустившись по лестнице. Конечно, это мог сделать и Робби.
На обратном пути я встретила Нэша, который кивком пригласил меня к себе в кабинет. Там не оказалось детективов, как, впрочем, и Дикера.
— Присаживайся, — с деловым видом произнес он.
Я опустилась напротив него в кресло из хромовой кожи. Нэш — дородный, вполне привлекательный мужчина за сорок. Черные волосы с серебристой сединой обычно зачесаны назад, на кончике носа неизменно сидят очки. Он выглядел слегка усталым, но полностью владел ситуацией. На нем были черный галстук, черная рубашка и пиджак.
— Ты слышала о Робби ? — спросил он, пристально посмотрев на меня поверх очков.
— А что с ним? — осторожно поинтересовалась я.
— Прошлым вечером он пробрался в здание. Говорит, искал какие-то письма у себя в столе. Ты его не видела вчера?
Все-таки обнаружили. Значит, Робби в заднице. Остается надеяться, что он нашел хорошего адвоката.
— Нет, когда я приехала, тут никого не было, — ответила я. — Полиция подозревает Робби?
— Насколько мне известно, его допрашивали сегодня утром. К нам приходили детективы, разведывали об увольнении, интересовались, в каком он был эмоциональном состоянии, высказывал ли угрозы.
У меня душа ушла в пятки.
— А вы не знаете, с ним был адвокат? — спросила я.
— Не знаю. Он твой приятель, да? Как сама считаешь, это мог быть он?
— Робби — замечательный человек. Не думаю, что он способен на такой поступок.
— Ну, полицейские явно держат его под подозрением. Я пригласил тебя потому, что мы должны осветить это происшествие, а это твоя работа.
— Статья выйдет в «Баззе»?
— Да, в «Баззе». Мона не была лауреатом «Оскара», и все же она — знаменитость, ее имя известно даже в Ошкоше. К тому же она издавала наш журнал. Мы не можем сделать вид, что ничего не произошло.
— Конечно… — Я задумалась.
— В чем дело? Ты ведь не настолько опечалена, чтобы быть не в состоянии писать?
— Нет. Но я лично вовлечена в эту историю и потому не могу быть до конца объективной.
— Послушай, Бейли, если ты не заметила, спешу намекнуть, что мы не «Нью-Йорк таймс». Просто освети преступление, как ты делаешь это с любой другой знаменитостью, и запланируй продолжение в последующих номерах.
— Хорошо, но есть еще одна проблема. Не исключено, что убийца работает среди нас. Вы действительно хотите выставить на общее обозрение наше грязное белье?
— У нас нет выбора. Мы просто обязаны опубликовать очерк. К тому же… — Он прервался в середине слова. — Я сам побеспокоюсь о последствиях.
Наверное, на самом деле Нэш хотел сказать: «К тому же тираж журнала взлетит до небес».
— Ладно, — ответила я. — Спасибо, что доверили мне это задание. Вы ведь знакомы с сотрудниками «Трека»? Не достанете мне список всех приглашенных на вечеринку?
Я уже работаю в этом направлении. Мы собираемся сделать статью и про само мероприятие: обо всех очень важных персонах, которые пили за здоровье Евы буквально через стенку от нападения на Мону. Считаешь, это сделал кто-то из гостей?