— С кем еще Мона разговаривала на вечеринке?
— Ни с кем. Она там мало кого знала. Кто-то из «Трека» представил ее директору звукозаписывающей компании, но они перекинулись всего парой слов. Мона там не долго оставалась. Она вернулась в офис принять телефонный звонок, — сдавленным голосом произнес Карл.
— Какого содержания?
— Мона не посвящала меня в свою работу. Полагала, будто мне это неинтересно, якобы я считаю все ее дела поверхностными и не заслуживающими внимания. Но я никогда не выражал подобных мыслей. Если бы не она, я не смог бы заниматься творчеством.
— Вы драматург? — спросила я.
— Да, хотя в прессе часто пишут, что я безработный.
— Как вы познакомились с Моной?
— Еще в школе, в старших классах.
— Да? Но у вас есть дочь, разве…
— Мы с Моной расстались на последнем курсе колледжа, и я женился на другой. В конце концов мы снова обрели друг друга. Я чуть с ума не сошел, когда понял, что потерял. — При последних словах Карл едва подавил всхлип.
Ого, вот наконец человек, который любил Мону. Или все это притворство?
Мы отклонились от описания вечеринки, надо вернуться и как-то узнать, какое у него алиби, причем чтобы это не прозвучало слишком откровенно.
— Меня интересует, во сколько Мона пошла отвечать на звонок.
— Без двадцати восемь. Я тогда еще посмотрел на часы.
— Наверное, скучно находиться на мероприятии, где никого не знаешь.
Карл провел по лбу ладонью и помассировал висок.
— На этих шумных весельях обычно так и бывает, — ответил он. — Но после ухода Моны я натолкнулся на старого знакомого. Он из рекламного агентства, работающего с «Треком». Я продолжал разговаривать с ним, когда вошел охранник, подозвал меня и сообщил об инциденте. Повезло. Иначе я был бы идеальным подозреваемым — муж-дилетант лучшего редактора в мире.
Так, значит, у Карла есть алиби. Надо проверить.
— И еще один момент, — сказала я. — Вы не знаете, зачем Мона в тот злосчастный вечер встречалась с Дикером?
Серые глаза моего собеседника метнулись в сторону и быстро вернулись назад. На лице отразился умственный процесс.
— Понятия не имею, — ответил он. — Они постоянно решали какие-то вопросы. Дикер был ее начальником.
— Речь могла идти о контракте?
— Кто вам это сказал? — спросил Карл, нахмурив брови.
— Несколько людей упомянули, что срок контракта истекал и Мона не хотела подписывать новый.
— Ну, возможно, поначалу она и не горела желанием это делать, — заикаясь, произнес он. — Мона вдохнула в журнал новую жизнь и ждала соответственного вознаграждения.
— Мистер Дикер отказался установить достойный оклад?
— Он колебался, как это и положено при подобных переговорах. Однако они почти достигли компромисса. В последнее время я часто уезжал — в небольшом колледже на Род-Айленде ставят мою пьесу, — поэтому несколько выпал из курса дел. Но я знаю, что они с Томом… как это сказать… устранили противоречия.
— Ходят слухи, что Мона подыскивала другую работу, — отметила я.
Карл пожал плечами.
— Она забрасывала удочку, но ловить ничего не собиралась, — уверил он. — Говорю же, они с Дикером практически все уладили.
Мнение Карла противоречило предположению Кэт. Ничего удивительного, если учесть, как искажается информация в сфере издательства журналов. Просто игра в испорченный телефон. Есть, конечно, вероятность, что муж Моны настолько «выпал из курса дел», что понятия не имел о ее истинных намерениях. Или по какой-то причине лгал мне.
— Знаю, Тома иногда сравнивают с питбулем, — добавил Карл, пока я переваривала его откровение, — но в целом он толковый человек.
В зал тихо вошла британка:
— Карл, тебя к телефону. Сестра.
— Я должен ответить, — сказал он мне. — Софи проводит вас.
Я медленно поднялась, дав Карлу возможность скрыться в одной из комнат квартиры.
— Кстати, меня зовут Бейли, — представилась я. — Сотрудница «Базза». А вы здесь работаете?
— Прихожу два раза в неделю, когда тут бывает Молли. Я нечто среднее между няней и частным учителем.
— А сколько Молли лет?
— Одиннадцать.
— Не слишком ли много, чтобы нуждаться в няне? — спросила я.
Британка взглянула на меня через плечо.
— Да, но все же маловато, чтобы оставаться по ночам одной, — ответила она и снова отвернулась. — Когда Карл с Моной уходили, я присматривала за Молли. Я находилась с ней, когда произошло убийство.
— Но если Молли гостит здесь всего пару дней в неделю, то зачем же уходить именно в то время, как она приехала?
В ответ прозвучало:
— Молли всегда задавала тот же самый вопрос. Мона оправдывалась, что сама себе не хозяйка, когда дело касается обязательств по работе. Карл — непрактичный человек, а Мона зарабатывала на жизнь.
— Как считаете, кто мог убить Мону? Может, она упоминала, что у нее с кем-то не ладятся отношения?
— Отношения у нее не ладились со всеми, — заявила Софи. — Кроме Карла. Думаю, она так была рада его присутствию, что вела себя мило. А он то и дело извинялся за нее и заглаживал ее неурядицы.
— Я правильно поняла, что Мона была строга к вам?
Она снова глянула на меня через плечо.
— Стоит ли вспоминать?
— Обещаю, это останется между нами. Мне нужны сведения для статьи.
Софи пожала плечами:
— Обычно ей удавалось не замечать меня, но если я случайно попадалась ей под руку, Мона превращалась в настоящего тирана. Однажды я позволила Молли примерить одну из ее кофточек, так она просто взорвалась. Замахнулась рукой, чтобы ударить, но в последний момент остановилась. Если бы не Карл с Молли, ноги бы моей в этом доме не было.
— А вы…
— Извините, — прервала меня Софи, — мне надо возвращаться к Молли.
Перед тем как направиться домой, я нашла небольшое кафе на Двадцатой улице, заказала там капуччино и записала в тетрадь новые факты. Визит к мужу Моны принес больше информации, чем я ожидала. У Карла якобы есть алиби. И если он не лжет насчет переговоров о контракте, то Дикер теряет всякий мотив.
Няня из Англии тоже поведала мне любопытную вещь. Мона была способна на рукоприкладство, когда выходила из себя. За шесть недель в «Баззе» я заметила, что начальница сурова и груба, а теперь оказывается, она могла даже распускать руки.
Дожидаясь счета, я проверила голосовую почту. Звонила Джесси, интересовалась, как у меня дела. Ценю ее заботу. На протяжении всего дня меня подсознательно терзала тревога из-за событий накануне, так приятно было услышать, что обо мне кто-то беспокоится.
К моему удивлению, папарацци Джед Крэндол наконец-то вышел на связь и оставил мне сообщение, пока я сидела в квартире Моны. Я сразу же ему перезвонила, и из трубки раздался хриплый, сонный голос.
— Извините, что так долго молчал, — сказал он, когда я представилась. — Было очень много дел.
— Спасибо, что нашли для меня время. Я, как вы уже знаете, из «Базза», пишу о смерти Моны. Она ждала от вас звонка в тот злосчастный вечер. Вы с ней разговаривали?
Последовали долгая пауза и глоток: Джед, вероятно, выпил что-то.
— Вы прямо как детектив.
— Просто выполняю мою работу. Так вы…
— Не хочу вдаваться в подробности по сотовому телефону. Звук, как из аэродинамической трубы. Давайте встретимся и все обсудим.
Я замялась в нерешительности:
— Вряд ли у меня получится прилететь в Лос-Анджелес на этой неделе.
— Лос-Анджелес? Я сейчас в Нью-Йорке, прибыл по работе.
— Хорошо, — озадаченно ответила я. — Тогда никаких проблем. Сегодня вы свободны?
Джед ответил, что остановился в отеле «Гудзон», и предложил мне подъехать туда через час, в бар на открытом воздухе. Я согласилась, не переставая поражаться его неожиданному всплытию.
Не было смысла возвращаться домой, а затем добираться до отеля, который находится на Пятьдесят восьмой улице между Восьмой и Девятой, поэтому я сразу направилась в «Гудзон». Это неповторимое место, выполненное в сюрреалистическом стиле. Там любят останавливаться молодые бизнесмены и малоизвестные рок-группы. Заходишь в небольшое фойе с зелеными панелями с подсветкой и чувствуешь, будто ступил на борт космического корабля. Затем поднимаешься на эскалаторе в вестибюль — темное, таинственное пространство с кирпичными стенами, деревянным полом и огромной хрустальной люстрой, с потолка свисает плющ. Словно ты во сне — разрозненные эпизоды.