Обиженно поджав губы и раздувая ноздри, я смотрела в его лицо, сквозь пелену катящихся слез и ожидала объяснений.
— Нет, нет! — осознавая мою реакцию на увиденное, начал Глеб. — Это совсем не то, что ты подумала! На самом деле все совсем не так, как тебе показалось!
— Неужели?! — вскрикнула я, едва сдерживаясь, чтобы не дать ему пощечину. — Что еще можно подумать, когда ты целуешь в губы девицу и лапаешь ее за задницу на глаза у жены?!
— Никого я не целую и не лапаю! Ты считаешь меня идиотом? Это был наглядный пример к нашему спору! Такое может произойти, если ты не пересмотришь свое отношение к ребенку и нашему сексу.
— Ты намекаешь на любовницу? Станешь сосаться с девицами, лапать их за задницы и трахать в своем кабинете?
— Придется…
Договорить муж не успел, я впечатала ему в щеку хлесткую пощечину, развернулась и пошла от него. Потирая щеку, он снова догнал меня, поймал за руку, развернул.
— Прости, любимая, — виновато улыбнулся Глеб, понимая и оправдывая мою ревность и заслуженную пощечину. — Я опять не подумал, как это выглядит со стороны. Я не хотел тебя обидеть — я же знаю, что на самом деле все совсем не так, как выглядит… Просто увидев тебя, вспомнил наш спор и спонтанно решил показать тебе один из вариантов, которые могут произойти, если ты не прислушаешься к моим словам и не пересмотришь свое отношение к ребенку и нашему сексу.
— Эксперимент удался! — возмутилась я, подспудно принимая его объяснения, но не одобряя его действия. — Теперь я покажу тебе, что произойдет, если ты заведешь любовницу… Я заведу любовника!
Посмотрев по сторонам, я шагнула к идущему по тротуару мужчине.
— Мужчина, можно я вас поце…
— Нет, нет, нет! — рванулся ко мне муж, сгреб в охапку, прижал к себе, оторвал от земли и понес в другую сторону. — Даже не думай! Я все понял! Ты мне наглядно показала, как выглядит мой необдуманный поступок со стороны.
Я попыталась вырваться из объятий Глеба, но вырываться из его объятий не хотелось… в них было так сладко, чувственно и безопасно, тем более, что неся меня в сторонку, он шептал мне на ушко волшебные слова:
— Клянусь, я люблю только тебя и тебе не изменяю! Верь мне, любимая!
И я конечно же поверила… обхватила его за шею, и мы начали целоваться.
Губы его такие требовательные и такие нежные одновременно впились в мои губы, заставляя их раскрыться и принять его язык, но несколько секунд я еще сопротивлялась, обиженно сцепив зубы, и тогда он применил совсем уж запрещенный прием: оторвался от моих губ и провел языком по шее… по спине побежали мурашки удовольствия, я моментально сомлела, глаза закрылись, и я застонала в его объятиях… Родные, трепетные губы его тут же набросились на меня, зацеловали лицо, глаза, снова впились в губы, и я с радостью приняла его в себя, ласкаясь с его языком и подчиняясь его желаниям…
«— Безвольная дура! — пронеслось в голове, — Но такая счастливая…»
2. Глеб
Вспомнив о ресторане, я перестал целоваться с женой и поставил ее на землю.
— Нас ждут! Пошли.
Взял расслабленную, податливую Иришку за руку и, преодолевая легкое сопротивление, потащил к ресторану.
— Может, не пойдем? — попыталась она воспротивиться.
Но я не позволил — это совсем не мелочь: заказан столик, куплен подарок, а главное, ждут мои родители…
С родителями у меня сложные отношения: мать меня безумно любит (до сих пор, до трясучки — как Иришка трясется над дочкой), ревнует к жене (каждый раз старается ее унизить), поначалу даже пыталась развалить наш брак, нарочно подстраивая двоякие ситуации, но отец каждый раз выручал меня из неловкой ситуации и «учил», и убеждал Иришку мне верить… Спасибо ему! Только благодаря его заботам, подсказкам и убеждениям мы счастливы в браке и любим друг друга. Еще в детстве отец меня научил: «Дал слово — держи! Совершил ошибку — проси прощения и исправляй! Клятва — последний аргумент правды!» — ни разу не слышал, чтобы отец клялся, а я клянусь постоянно, потому что никакие заверения и доводы не могут совладать с Иришкиной ревностью, а клятвам моим она верит, и эта ее наивная вера — мой последний непререкаемый аргумент правды. Даже странно… эта ее наивная вера мне… вроде уже не девочка — двадцать пять, дочке уже три года, а она верит — раз поклялся, значит, так и есть на самом деле… Но такая она только со мной: нежная, любящая, наивная и послушная… и красивая — прямо светится вся своей любовью ко мне! Я это вижу и не ревную ее, потому что… я у нее первый и единственный! И я это ценю!
Когда мы с Иришкой с опозданием вошли в просторный зал ресторана, родители недовольно уставились на нас, вернее, недовольно смотрела мать, а отец… отец смотрел на нас с каким-то тайным обожанием и восхищением: мы, и правда, были пара — и по внешности подходили идеально: высокие и пригожие, и внутренне, дополняя друг друга: я — серьезный и деловой, она — нежная и открытая.