Нервно дёргает головой и опять отворачивается. А меня чуть не заносит в первый попавшийся столб.
-Идииииоткааа, - почти стону я.
-Да пошёл ты! – шипит она.
Паркуюсь у обочины, чтобы хоть немного остыть.
-Ты, блять, сейчас серьёзно?! Тебе легче бросать детей одних дома?! Чем хоть немного прижать свои принципы?! Ты вообще чем думаешь!
-Не твоё дело!
-Моё! Или как опека отреагирует, когда узнает, что у тебя двое малолетних детей одни в квартире сидят?!
-У нас! – почти кричит она. – У нас. Мы всё ещё женаты, не забывай. Так что ударит по мне, ударит и по тебе.
Нет, ну точно дура. А ещё сука, редкостная. На эмоциях начинаю по карманам искать сигареты, не нахожу. Ах да, я же бросил. От досады пару раз бью по рулю. Она не произвольно жмётся к двери от меня, боится, что ли.
-Оля, это же… - как продолжить не знаю. От этого всё звучит жалостливо.
Теперь отворачиваюсь я. Чтобы не видеть, чтобы не прибить.
-Не бросала я их, - очень тихо поясняет женщина рядом со мной. – С ними мама моя всегда ночевала. А…. месяц назад Лена – это жена Ильи. А Илья – это…
-Я помню кто такой Илья!
Её средний брат. Неужели она реально допускает, что я мог забыть?!
-В общем, у них двойня родилась, а Илюха вахтами работает. Сейчас как раз в отъезде. А мелкие… они беспокойные. В общем, мама теперь по ночам Лене с малявками помогает.
Дурацкие оправдания. И чтобы опять не психануть, опять жму на газ. И почему Аня мне ничего не сказала? Про мать, про то, что ночуют одни. Или говорила, а я просто не слышал? У меня вообще мозг отключался, стоило кому-то при мне про Олю заговорить.
Последний раз я нарушил тишину уже только после того, как припарковался у подъезда.
-А отец… мальчишки, он вам разве не помогает?
Она смотрит на меня очень странно, каким-то диким взглядом, от которого внутри меня всё обмирает. Очень страшный взгляд, вот только я всё его понять не могу.
-Нет, - еле слышно.
Всегда думал, что услышав такое, испытаю хоть какое-то подобие удовлетворения, как сатисфакция… Как некое доказательство, что я хоть чем-то лучше того, другого. Но нет. Никак, лишь злость. На неё, на себя… на него.
-Мудак, - вырывается у меня.
-Ещё какой, - чумно замечает Оля, прежде чем выскользнуть из салона автомобиля.
Глава 10
Глава 10.
В это утро я так и не смогла уснуть. Впрочем, в этом и не было особого смысла. Серёжа привёз меня домой почти в шесть. Выходила из его машины, а у самой ноги дрожали. От его близости, он всех этих разговоров, от его вопросов… про Кроша.
Зашла в квартиру и съехала вниз по входной двери, утыкаясь носом в собственные колени. Слёзы отчего-то не шли, хотя хотелось. Но чтобы обязательно громко и навзрыд. А про себя и украдкой смысла не было. В квартире было тихо, лишь еле уловимое сопение доносилось со стороны комнаты мелкого. Охватило неприятное предчувствие, подорвалась, на ходу скидывая сапоги, и полетела к Ане. Дочь спала, сжавшись в неразборчивый ком из ног-рук-одеяла. Губы дёрнулись сами собой, то ли в умиление, то ли в извинение.
-Прости, котёнок, мама опять загоняется, - шепчу я в пустоту.
Тихо прикрыв за собой дверь, подбираю сапоги и снимаю куртку. Проверяю Кроша. Затем душ, домашняя одежда, кровать. Будильник должен прозвенеть через полчаса. Можно, конечно, завалиться спать и оставить сына дома, а Аня сама в школу ходит… Но нельзя. Раз ввязалась во всю эту кабалу, то тяни до конца.
Идиотка.
Мудак.
У моих…. У наших детей замечательная наследственность. Кажется, я знаю, на что Аня потратит все деньги, скопленные мной за эти годы. На психотерапевта. Главное, что б не киллера. Что-то мне подсказывает, что пуля полетит именно в мой лоб. Если я, конечно, доживу до того времени, потому что если Измайлов узнает про сына, то не сносить мне головы уже сейчас. Он же мне просто шею свернёт и… будет прав. Осознание последнего очень тяжко доходит до меня. С кучей отмазок и оправданий. Но сегодняшняя ночь принесла такое жуткое для меня открытие – он должен знать. Они оба должны знать. Как бы не бесил меня Измайлов, как бы он не прошёлся по мне и моей жизни, он был… хорошим отцом. И вроде как не самым плохим человеком. И это было жестоко. По отношению к Крошу. По отношению к Аньке, которой приходилось разрываться и молчать. По отношению к Сергею, который нихренашеньки не знал.
-А отец… мальчишки, он вам разве не помогает?
-Нет.
-Мудак.
Вот тут и надо было сказать что-нибудь из серии: «Боже мой, что за самокритика».