Ника взяла фонарик.
— Нет, нет, обойдусь этим, — сказала она.
Бабулька покачала головой.
— Если кто пристанет не забудь сказать «черное обернись белым» и в рожу этому приведению посвети. Поняла?
— Поняла. Спасибо, — поблагодарила Ника, подошла к двери, не спеша отворила ее.
За зеркалом находилась стеклянная перегородка и стол дежурного. Толстый мужик жадно откусил плюшку, и громко отпив кофе из чашки, равнодушно спросил:
— Кто такая? Куда идем?
Ника закрыла за собой дверь, подошла к столу, предъявила удостоверение и ответила:
— К троллю. Варп…
— Оберег есть? — перебил дежурный.
Верис показала фонарик.
— Распишись и цель визита укажи, — сказал мужик, плюнув сахарной пудрой и остатком плюшки показал на толстый журнал, — а то ходите и забываете, а мне отчитываться потом.
Ника почувствовала, как озноб пробирает тело.
«И зачем я сюда приперлась?» — подумала она.
Девушка склонилась над журналом, взяла ручку, внесла свои фамилию, имя, а в графу цели визита через мгновение раздумий записала «хреновы муки совести».
— Теперь проходи, — сказал толстяк и, махнув последним куском плюшки прокричал:
— Ги-ибе-ерт! Принимай! Живой посетитель! А ты девица иди, иди. Одна нога здесь, другая там.
Агент Верис, взволнованно пригладила волосы, прошла под тремя хрустальными арками, и остановилась в небольшом каменном зале, мраморный пол которого был расписан руническими заговорами. Перед девушкой появился бестелесный страж.
— Доброго времени суток, госпожа Верис. Мое имя Гиберт Эсс Ки, — галантно произнес призрак, чье бледное лицо не выражало никаких эмоций.
Ника кивнула. Руны под ее ногой раскрылись подобно бутону и голубоватой волной света поползли вверх по ботинку. Девушка растерянно стряхнула упрямые символы с обуви.
— Не беспокойтесь, мракогонические руны нужны для вашей безопасности. Их не стоит бояться.
— Руны меня как раз и не пугают.
— Тогда следуйте за мной. Я провожу вас, — сказал страж, качаясь в воздухе, словно на волне.
— Я пришла к...
— Мне это известно, госпожа.
— Известно? А по какой причине я к нему иду, случаем не знаете?
— Хреновы муки совести, госпожа. Я знаю только то, что посетители указывают в регистрационном журнале. И… немного больше. Прошу, — призрак указал туманной рукой в восточный коридор и полетел вперед.
Ника помедлив, осмотрелась: со стен на девушку с любопытством глядело множество мертвых лиц. У неупокоенных следящих за преступниками в доме покаяния существовало негласное правило — душам людей дозволялось смотреть на посетителей сверху, а низшим призракам только в почтенном поклоне. А вот к инстинктивным нападениям первые были склонны намного чаще. Причиной тому была зависть к свободным душам и возможностям живых исправлять ошибки. Агент Верис на всякий случай включила фонарик и поспешила за стражем.
— А вы не знаете, когда состоится рассеивание Варпо Цератопа? — поинтересовалась девушка.
Призрак посмотрел вверх, словно что-то вспоминая, затем ответил:
— Через два дня. В полдень.
— А адвоката ему предоставили?
Страж остановился, свернул голову в сторону Ники.
— Адвоката? Для тролля? — удивленно переспросил он.
— А разве это не стандартная правовая услуга? — удивившись не меньше, ответила агент Верис.
Лицо призрака снова стало равнодушным.
— Для маджикайев — да, — сказал страж. — Требования низших сверхъестественных существ никогда не учитываются. Право голоса здесь имеет только маджикай.
— Что за ерунда? — возмутилась Ника и случайным движением руки, направила свет фонаря на стража.
Призрак успел увернуться и, появившись за спиной агента Верис, поинтересовался:
— Неужели хотите попросить для тролля адвоката?
Девушка выключила фонарь и обернулась.
— А я могу?
На бледном лице стажа появилось подобие улыбки.
— Вы — маджикай, имеете полное право. Только вряд ли кто-то из адвокатов управления согласится защищать тролля. Во всяком случае, на моем веку такого еще не было.
Ника развела руками.
— Тогда как судили Цератопа, если у него не было адвоката?
Призрак снова полетел вперед, указывая агенту Верис дорогу.
— Троллей не судят, госпожа. Их отправляют в заповедник или казнят. Для троллей здесь даже постоянных камер не предусмотрено. Варпо Цератоп является исключением лишь потому, что его имя появилось в газетах. Общественность требует наказания.
— А если он не виновен?
— Здесь все так говорят. Мы пришли, госпожа. Прошу.