— А, ясно: опять отец куролесит. Слушай, если тебе нужна помощь, ты звони, ладно? В любое время.
Перл закрыла глаза. Отлично. Он не только устраивает ей незаслуженный праздник жалости, но еще и не может представить, чтобы Перл Хаскинс провела вечер с каким-нибудь мужчиной, кроме родного отца.
— И ты вскочишь на белого коня, да?
— Ты же знаешь: у меня есть плащ и лосины.
Перл улыбнулась.
— Пойдем, а то гости за нашими столиками решат, что мы померли.
— Они только об этом и мечтают. Твое здоровье.
Риз взял наполненную стопку и, подмигнув, осушил ее.
— Хочешь, чтобы тебя уволили?
— О, вопрос к магическому шару. — Риз встал, ополоснул стопку, потом некоторое время помолчал, подняв бровь и пристально глядя на подругу. — Перл, расслабься. Никто так близко не подходит ко мне, чтобы учуять запах спиртного.
— Я это чую.
— Все потому, что у тебя нюх натренирован. — Риз и сам почувствовал, что сморозил бестактность. — Извини, это с моей стороны просто свинство. — Он бросил в рот пару оливок и прошел мимо нее, обводя зал рукой. — Видишь? Никто не заметит.
Перл вышла следом за ним на освещенный солнцем двор, где Меривезер загоняла Индиго в ресторан.
Заместитель директора была маленькой женщиной слегка за тридцать, с тонкими бесцветными губами и редкими волосами, убранными в пучок. Она, как обычно, смотрела злобно и на всех цыкала, словно всю жизнь работала в цирке дрессировщицей.
— Ты и ты — за мной! — Она переводила взгляд с Перл на Риза, задержавшись на молодом человеке, возможно потому, что уловила можжевеловый запах виски, а Риз услужливо смотрел на нее и даже не думал сопротивляться.
Меривезер привела их в кухню, где на задрапированной кружевной скатертью тележке стоял свадебный торт из пяти высоких ярусов, покрытый глазурью цвета слоновой кости и украшенный кремовыми узорами и сахарными цветами.
— Его нужно торжественно вывезти в центр главного шатра. — Начальница скрестила руки на груди. — Тележку не трясти. С гостями не фамильярничать. Это гвоздь мероприятия. Торт будут фотографировать. На снимках никому не нужны ваши открытые рты.
Как-то так получилось, что именно Перл стала толкать тележку, ухватившись за ее края, а Индиго и Риз вышагивали впереди. С кропотливой предосторожностью они выкатили тележку из кухни и провезли по обеденному залу; позади плыла Меривезер. Когда дошли до наклона на лужайке, трио тесно сомкнуло ряд.
— Медленнее, — одними губами прошептала Индиго.
— Я стараюсь. — Это Перл.
— Не разговаривать. — Меривезер.
Одно из колес тележки нырнуло в ямку — Перл закусила изнутри губу, — и торт дрогнул. Индиго тихо выругалась.
— Он соскальзывает.
— Раз Перл сказала, что справится, значит, все будет хорошо, — ровным голосом произнес Риз. — Расслабься.
Индиго бросила на него взгляд, одновременно колючий и интимный, и отвернулась. Теплое чувство — это было злорадство? — согрело Перл. Тут на них упала тень шатра, послышались охи и ахи, и толпа озарилась лавиной фотовспышек.
Когда тележку остановили, три официанта разошлись в разные стороны. Перл оказалась в дальнем углу, у парковки для членов клуба. Ее внимание привлек красный автомобиль, и она увидела, как подъехал «бентли Сент-Джеймс» и занял одно из последних свободных мест. Из машины вышел Тристан со спортивной сумкой через плечо и направился ко входу в фитнес-центр.
Его образ так и стоял у девушки перед глазами, когда она, двигаясь как на автопилоте, нарезала тонюсенькие кусочки торта и разливала кофе из серебряных кофейников, пока не услышала женский голос:
— Здравствуй, Перл.
Бет Зиммитти, обитательница аллеи Миллионеров. Ее слегка выпуклые глаза были широко распахнуты, и, обращаясь к Перл, она крутила браслет.
— Добрый день, — слабым голосом произнесла девушка.
— Я еще не видела тебя. В клубе, я имею в виду. Поэтому подумала…
Что? Ссылка Хаскинсов в Сибирь и то была бы меньшей неловкостью для семейства Зиммитти, у которого отец прослужил семь лет, пока они его не уволили письмом из одного абзаца, где просто констатировали, что на Коув-роуд, 112, в его услугах больше не нуждаются, но желают ему удачи в дальнейшей деятельности. А Бет всегда из кожи вон лезла, чтобы выразить свою симпатию Перл, — справлялась о ее делах, каждый год присылала к Рождеству открытку с небольшим денежным подарком. У Перл встал ком в горле.
— Желаете еще кофе?
— О, пожалуйста. — Снова молчание, затем тише: — Как поживает Уин?
Вот бы Бет схватила ее за руку, и тогда Перл сможет с полным правом опрокинуть кофе гостье на колени.