— Синицын Антон Сергеевич.
— Звонишь, значит, Синичкину, — исказил парень фамилию, — назначаешь встречу где-нибудь в безлюдном месте. Знаешь такое?
— Можно во дворе заброшенной швейной фабрики.
— Годится. И предупреждаешь, чтобы приезжал один.
— А чем мотивировать данную просьбу?
— Не объясняй подробно. Скажи, что из предосторожности, и намекни, что я опять попался. Сижу, мол, в наручниках в твоей машине. Если нужен, то пусть приезжает сам и забирает. Понял?
— Что же тут не понять. Только пустая затея, он осторожен.
— Попытка не пытка. Сейчас вместе выходим и идем рядом к будке.
Шумилин, уткнув пистолет в живот милиционера, следил за его разговором. Наконец тот повесил трубку.
— Ну?
— Приедет.
— Один?
— Один, он и не возражал, — пожал плечами Зубчиков. — Через час.
— Поехали.
Синицын согласился с предложением Зубчикова из своих соображений. Во-первых, не хотел лишний раз светить ценного завербованного офицера милиции, он не сомневался, что просьба Виктора Николаевича носит такой характер. Во-вторых, не считал опасным делом пересадить ограниченного в движении наручниками человека в свою машину. И в-третьих, почему бы не попытаться завербовать парня, дерзость которого пришлась по душе, да и в смекалке, изворотливости ему не откажешь. А лучше всего, исходя из опыта, заниматься этим делом с глазу на глаз. В общем, позиция Дядюшки Билла ясна, только он не учел одного и самого важного: что звонил старший лейтенант Зубчиков не по собственной инициативе.
БМВ-525 проехал под аркой на территорию заброшенной фабрики, пересек двор и остановился в десяти шагах от знакомого «жигуленка». Высокий, тучный, еще довольно молодой мужчина не спеша покинул салон иномарки. То, что Виктор Николаевич не вышел из своей машины навстречу, ему не понравилось. Сквозь запотевшие стекла «Жигулей» слабо различался силуэт водителя, на заднем сиденье вообще невозможно было что-либо рассмотреть.
«Уснул он там, что ли, даже двигатель не прогревал», — подумал Синицын и потянул на себя водительскую дверцу «девятки». Руки Зубчиков зачем-то просунул в руль и уткнулся в него лицом, обмотанным в шарф. Заподозрив неладное, Билл обвел глазами салон, оглянулся назад и только после этого развязал шарф Виктору Николаевичу.
— Берегись! — вытолкнув языком изо рта галстук, крикнул тот. Но предостережение запоздало. Кто-то или что-то дернуло Синицына снизу за ноги, и они поползли под машину, пока поваленный не уперся грудью в короб.
Пришло время рассказать о ловушке, которую устроил криминальному авторитету Виталик. Он понимал, что окна холодной машины запотеют за десять-пятнадцать минут, поэтому и привязал Зубчикова к рулю, оставив в салоне. Чтобы тот не кричал, сунул в рот галстук и обвязал лицо шарфом. Из автомобильного троса сделал следующее приспособление: припорошенная снегом петля у водительской двери, а второй конец у него в руках с обратной стороны автомобиля. Когда иномарка авторитета вкатилась во двор, парень присел на корточки. Дальнейшее просто — мышеловка сработала.
Свой конец веревки Шумилин намотал на торчащую из стены балку. Затем обошел машину и, не скрывая презрения, посмотрел на лежащего.
— У меня к тебе один вопрос: куда увезли из гостиницы майора Сушнякова и его, если не ошибаюсь, раненого товарища?
— Не блефуй, — ответил Билл, — один в поле не воин. Я знаю твою историю и могу помочь. — Он чувствовал себя унизительно и неуютно. Разве так представлял он себе вербовку? Виталик смотрел сверху вниз с явным превосходством.
— И чем же ты мне можешь помочь?
— Ты в федеральном розыске за убийство, документов нет. Иди ко мне в бригаду.
— Лестное предложение, — с нескрываемой иронией отозвался Шумилин.
— Я таких парней держу на хорошем счету.
— А конкретнее?
— На особом привилегированном положении: тугрики в карманах будут звенеть, любая иномарка, повышенное внимание женщин и так далее. А документы достану настоящие.
— Заманчиво. Только обязательно потребуешь что-то взамен?
— Ты же уже не мальчишка наивный, сам должен понимать. Ну, по рукам и освобождай меня.
— Не спеши. Мне до чертиков надоело нелегальное положение, не горю желанием нарушать закон.