Постепенно затихли даже самые буйные. Песня звала, песня обещала, будила что-то...
- Увидеть бы дальние моря, острова, невиданных рыб и зверей... - сказал Ротбирт мечтательно. - Море есть теперь, лес есть - можно ладить скиды и плыть по нему, пока руки ворочают весло... А если умереть - то в пути, лицом к цели! Скажу честно - море околдовало меня, едва я его увидел, Вадомайр.
- Да, красиво, - согласился Вадим. И добавил неожиданно даже для себя: - Мы с тобой молодые, кто нам помешает в один прекрасный день взять и поплыть на край света!
Мальчишки переглянулись - и каждый отметил, как светятся у другого глаза...
...А пир продолжался. Многие, отвалившись от еды и питья, предавались невинным развлечениям типа игры в кости, борьбы на руках и ножах. Масштабы разгула поражали непринуждённостью - и удивляли тем, что, даже упившись до косоглазия, анласы не занимались переламыванием спин рабам или насилием на столах служанок. Больше того - Вадим заметил, что любая пьяная свара прекращалась, стоило рядом появиться женщине и всего лишь косо посмотреть на буянов. Лэти же, обеспечив столы всем необходимым, спокойно удалились на травку и устроили свой пир - не столь разнообразный, может быть, но не менее обильный и сытный. Заботу о пирующих они оставили на служанок и щитоносцев.
Вадим, если честно, переел кабанины с чесноком, а, заливая пожар внутри, выпил пива, пожалуй, больше, чем позволительно в его возрасте. В голове начало шуметь, и он с особой тщательностью выговаривал слова - однако за собой следил и беседовал вполне разумно, чего нельзя было сказать о Ротбирте - всё ещё злясь на Эльриду, да вдобавок и ощущая его взгляд, тот налился до бровей, понёс околесицу, а потом улёгся щекой на стол и уснул. Во сне он, кажется, всё-таки подрался со щитоносцем Энгоста. Вадим устроил друга удобней и вступил в спор с соседом, горячо отстаивая (ну вот что он в этом понимает?!) преимущества двустороннего "хвостатого" оперения стрел перед трёхсторонним "обрезанным". Когда тема была исчерпана, Вадим ощутил непреодолимейшее желание слить пиво - и выбрался из-под стола.
Он почти столкнулся с девушкой-служанкой, нёсшей блюдо с хлебом. Чтобы избежать столкновения, Вадим отшатнулся и плюхнулся обратно на скамью.
Одетая в алую с белой каймой накидку поверх белой рубахи, девушка была примерно ровесницей Вадима. На витом кожаном поясе висели гребень и нож, но всех украшений было - тоненький серебряный обруч, державший волосы. Даже не было ожерелья или браслета! Красивое лицо девушки сделалось испуганным, она робко смотрела на Вадима большущими синими (не серыми, как у большинства анласов) глазами из-под густых тёмно-рыжих волос. Глазами собаки, которую часто бьют. Странно... Вадим улыбнулся - раньше, чем понял, что улыбается; а ведь он давным-давно не улыбался девчонкам вот так - сразу, всегда - только подумав, обаятельно и... расчётливо.