“
Я украл твое имя
У меня своих нету
Я взломал двери в лето
И скрылся за ними
Я взял твою рифму
Хорошо легла в руку
Как почувствую скуку
Так прибью ее, суку
Я взял твою песню
Свою не придумал
Тебе еще интересно
Куда я ее сунул?
Я подобранной рифмой
Приколачивал память
За чужие куплеты
И меня стали славить
Я не выдумал буквы
Я не изобрел гвозди
Рвал готовую клюкву
Прямо с дерева, с грозди
Подбирая запчасти
Я ушами не хлопал…
Да не сложится “СЧАСТЬЕ”
Из кубиков “Ж”,”О”,”П”,”А”…
“
Бурый цвет, кривые строки, пляшущий почерк — и правда, ведь не носит Е*ун-Колобок еще и чернильницу; вот он, полевой Устав, написанный кровью великовозрастного идиота, въяве и вживе… Дарангу бы такая романтика понравилась; но старшего следователя при виде подобного неуважения к смерти прямо скрутило.
— Стихи, значит? — зарычал старший следователь. — Чувства? Этикет, млядь?! Главное — результат!
Поднялся, толкнув стол — чашечки зазвенели. Старший следователь рявкнул:
— Теперь уже всем похрен, что с нашей стороны был напыщенный болван! Это додуматься: сеть руками нести! Да… Да девки из этой вашей “Красной малины”! Да их боевитые горничные справились бы лучше! Нет копий, так надеть сеть на швабры и нести перед собой, хрен бы перепрыгнул… Вы же знали, что Даранг олень, куда смотрели?
— Кто мог подумать, что до такой степени олень, — возразил Сигурд. — Я спросил: сколько берешь людей? Он сказал: шестерых, и сеть с вплетенной проволокой. Ну, думаю, раз он побеспокоился, чтобы сеть нельзя было перерубить, так, наверное, и про другое подумал.
Носхорн прибавил:
— Не мальчик. А у нас и своих дел полно. Только что от “Егерей” посыльный приходил, справлялся про дело у кафе. Ну, когда красно-синего зарубили на глазах обоих “Охотников”.
— И чего, — прищурился начальник, — тоже на Е**чего Колобка списали? Может, сразу всю сводку за полгода на него повесим?
Кенунгард ухмыльнулся:
— Отличная мысль! Ослое*ов хоть сейчас отдам. Ну, секту зоофилов, что накрыли в конце лета на мельнице…
Барон переставил чашки по столу, нахмурился:
— Господин старший следователь, господа сыщики. Я бы настоятельно просил не называть нашего противника так пренебрежительно. Даранг уже недооценил его.
— Прах покрой! — нахмурился и Змей. — Барон, вы исключительно точно подметили. Мы своими руками создаем этому сукиному сыну репутацию. Уже до всех, кого положено, дошло, что капитана Огре зарезали пьяным…
— Неудивительно, — кивнул Охромейн, — за два года кто-то да проболтался.
— Возле стадиона, в день турнира, когда погиб старший дознаватель, — продолжил Змей, — ну, ваш предшественник…
Начальник поморщился:
— Помню.
— Там Чужой всего только раз и рубанул, новобранцы его испугались, дали уйти. С фартовыми тоже не поединки были, не сражения, а именно что подготовленные убийства.
Старший следователь тоже соображал быстро:
— Даранг погиб в честном поединке. А, при всей своей глупости, того же барона Даранг успел задеть первым, я-то помню прошлую стычку прямо под окнами кабинета. Значит, как фехтовальщик, этот Чужой уже кое-что!
Носхорн кивнул:
— Кое-что, но не более. А молва сделает из него великого мастера. С Дарангом порублено шесть стражников, двое насмерть. Никто не примет во внимание, что это было отребье, нанятое за медные деньги, потому что все толковые рубаки от невыплаты жалованья разбежались по частным армиям. Скажут: один против семерых!
— Никто не будет разбирать ошибки Даранга, — прибавил Сигурд. — Вот нахрена они вообще вынесли эту сеть, как покойника, еще бы с музыкой шли! Что мешало подождать, пока Чужой подойдет к арке? Накинуть сеть сверху, пока он будет распутываться, коленом на спину, и в шею иглу с отваром этой новомодной ерунды, как ее… Манцениллы, вот. Шесть вдохов — и спокойный глубокий сон, унесите пудинг.
— Задним умом все стратеги. — Носхорн повторил фразу командира:
— Главное: результат! А результат вот. Объект нашей охоты уложил на месте всю поисковую партию. Как ему там повезло, кому он в деле жопу лизал, какому богу молился — никто не будет разбираться! Победу действительно ничто не заменит…
— С другой стороны, — вмешался Охромейн, — мастеру проиграть не так позорно, согласитесь? Лучше пусть хвалят мастера, чем склоняют глупость нашего убитого товарища, а с ней и наше небрежение.