Тут — подвиг? Тьфу! Пошлют зарезать кого-нибудь высокопоставленного, только и всего.
Я бы и дома полгорода перерезал… За косой взгляд, за бурчание в спину, за наглое слово. Что со мной сделала полоска заточенной стали? Хоть не возвращайся.
Убьют? Зато на работу ходить не надо!
В самом деле, больше не придется из себя крутого корчить, высматривая в каждом встречном того самого мастера, которого на понт не возьмешь. Сколь веревочка ни вейся — у слона все равно толще.
— А что надо?
Надежда остановилась на полуслове:
— Правда, я же не сказала. Надо прибить премьер-министра. Леона пробовала, вернулась чуть живая. Бойца посильнее нет, мой козырь тоже кончился. А без него с Эсдес хорошо бы нам всем справиться…
— И вы правда готовы отдать все?
Ривер кивнула Тацуми, опирающегося на спинку кресла полукровки:
— Мейн вылечат. Позвоночник цел. Но когда это будет. А колесо раскручено, сроки подходят… Ты спрашивал, во имя чего мерзнешь на улицах. Тацуми, скажи!
— Я уже говорил, помнишь же? Ты тогда первый раз сюда приходил. Меня дальше кухни не пускали…
— С тех пор ты…
— Ага, стал круче вареных яйцев. Только думаю, что и раньше думал. Хочу построить мир, где стража поднимет упавшего, а не добьет.
— Где я не буду бояться ходить по улицам из-за того, что у меня не такой цвет волос, как у всех! — очень чистым голосом прозвенела из кресла его девушка.
— Где моя сестра не будет убивать за очередную дозу, — положила обе ладони на стол Акаме.
— Где нам не придется так вот скрипеть зубами вокруг стола, — непривычно-тихо добавила Леона.
— Ты ищешь глазами Лаббока? — как-то странно улыбнулась Надежда.
— Разве не он караулит снаружи?
— Он убит. Их с Тацуми взяли в плен.
— Я слышал, потом был налет на дворец…
— Ну да, — пожала плечиками Акаме. — Тацуми спасла Эсдес великой своей любовью; а вот Лаббок нас не дождался, ликвидатор включил. Разворотил каземат, пол-тюрьмы, разнес на куски всех лучших “Егерей” премьер-министра…
— Да!… Да е… — хотелось выругаться! Высказаться, выплеснуть, изблевать! Но, когда я раскрыл рот, губы сказали:
— Так что… Снаружи нет поста? Мы тут сидим без охраны?
Надежда раздавила опустевшую пачку:
— Там скаты. Чужого услышат дальше любого часового, заорут — кони пугаются, не то что люди. Проверено.
Не покраснела морда, не зашумело в голове от поднявшегося давления. Лиценциат медицины хорошо меня подлатал; год на улицах Столицы я ощущал себя кораблем; чужие взгляды выдубили шкуру не хуже морского ветра…
А еще я теперь умею ругаться, как боцман:
— …!…! в жопу квадратным надфилем до нижнего края гланд! Я же перестану сюда вообще приходить! Мы только раз тут нормально встречались! А так, что ни прихожу: Шерри! Булат! Челси! Сусанин этот ваш! Теперь Лаббок!
— Сэрью, — прибавила красноглазая. Все посмотрели на нее удивленно. Акаме обвела собрание твердым взглядом:
— Сэрью Юбикитас!
Вот и все, девочка, вот и кончилась твоя рыжая история. Встретился тебе мастер слова и клинка, как в песне Цоя. Только слово краденое да клинок убийцы — а так все верно.
— Холодно…
Поднялась Леона, подошла за спинкой, прижалась, пожаловалась:
— Мне тоже холодно!
Надежда кивнула:
— Не обижай львенка.
И снова я раскрыл рот, чтобы ляпнуть банальное: “Да она сама кого хошь обидит”, а губы сказали:
— Хорошо. Подвиг так подвиг. Только… Надежда… Я и награду возьму не как за убийство.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
Часть 3-1
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
Он не прав, но не спеши его судить по себе.
По земле гуляет ветер — каждый ловит свой кайф!
(с) Кошка Сашка
— Позицию держи, куда бежишь?
— Меня по балкону обошли! Три красных у меня, три красных!
— Ты там вообще один, что ли?
— Патроны где?
— Ящик у портала, чего кричать?
— Пусто, израсходовали ящик!
— Девятый. Отхожу на метку пять.
— Не понял? А пулемет?
— Иди в жопу, меня гранатами закидывают!