— Ваша квартира. Гостиная, умывальные комнаты, две спальни. Вал и Куроме будут жить внизу, как положено всем офицерам. Встретитесь за завтраком. На втором ярусе, вокруг этой вот галереи, живут мои личные гости. Здесь действуют обычные правила вежливости. Я живу на третьем этаже, и туда никто без приглашения не ходит. Ваш… Знакомый… Научил меня некоторым забавным обычаям вашей родины. Такие слова, как “растяжка”, “монка”… О, вижу, понимаете. Значит, эти скучные материи отложим. — Эсдес подошла к перилам, поглядела вниз; алые и желтые блики света заиграли на металле пуговиц, пряжек, на чашке неразлучной шпаги, на гладкой коже.
Больше чтобы отвлечь мужа от разглядывания стройных ног, Анна спросила:
— Госпожа Эсдес… Тут действуют обычные правила вежливости. А где — необычные?
Генерал ухмыльнулась:
— Внизу и вечером. Не перепутайте. Днем и утром там все как обычно. А вот ужин всегда подают в комнаты, здесь так принято. Вечером в зал спускаются только те, что не прочь подраться. Вижу, вы беспокоитесь о клавесине? Здесь все же офицерская гостиница. Вместо драк дуэли строго по правилам, невооруженных трогать нельзя, нарушитель получит по рогам от всех… Нет, Куроме все-таки чудо. Как раз через три дня начнут показывать многосерийник про историю, тут вам сразу и культура, и языковая практика, и понимание подводных течений в политике… — Эсдес чуть нагнулась в зал; Анна скрипнула зубами, резко наступила мужу на ногу.
— Да не смотрю я, — тихо буркнул Виктор. — А дети вообще вон спят стоя.
— Гляди у меня!
— Ты, блин, реши: то гляди, то не гляди, — огрызнулся муж больше по привычке. Пока земляне так переругивались, генерал высмотрела внизу нужного человека:
— Носхорн! Носхорн!
Средних лет военный в мундире зелено-золотого шитья, алых шароварах и коротких сапогах со шпорами — ветром взлетел на галерею. Эсдес протянула руку:
— Принес?
— Да, генерал, — и положил в ладонь командира небольшой кругляш, старательно дыша в сторону.
— Благодарю.
Носхорн попрощался привычным уже коротким поклоном — словно козырнул — и так же быстро умчался вниз.
Эсдес повернулась к гостям, протянула Виктору принесенный кругляш:
— Транслятор. Муж учил язык с его помощью. Пусть его три дня носит глава семьи, два дня жена, и дети по дню, на следующую неделю заново. Так с каждой неделей вы будете все лучше и лучше понимать слова. А для группы переселенцев лучше, чтобы все знали язык по чуть-чуть, чем один великолепно. Знаток может утром пойти на работу, а к вам придет, например, квартальный стражник, а вы и ответить внятно не сможете. Или сосед соли спросит, а покажется оскорбительным — глупо, смешно, но бывало, с этого разборки с резней начинались… И обязательно в кино, на первый же показ! Куроме все устроит и вас проводит. Я тоже буду — кино-то про нас! Ну, и про нас тоже, в смысле. Так, с неотложным все. Теперь — отдыхайте. Если проспите до полудня, ничего страшного. Спокойной ночи!
Генерал крутанулась и пружинистым движением скрылась за дверью в торце галереи; только тут Анна, наконец-то, перевела дух. Ну решительно никакого повода ревновать не было — особенно, если учесть Портал! — а оставаться спокойной все же не получалось. Одним рывком, позабыв достать ключ из скважины, Анна затянула супруга в отведенные покои. Где и обнаружила, что дети давно все обследовали, нашли в самой маленькой спальне две кровати, резонно рассудили, что это и будет детская. После чего скинули обувь, безмятежно повалились поверх покрывал и видели уже семьдесят седьмой сон — с немытыми ногами, паршивцы!
Эсдес же прошла в первый этаж, к хорошо знакомой квартире Вала. Постучала в дверь:
— Еще не спите?
Открыла Куроме, успевшая переодеться в простенькую пижаму с цветочками:
— Генерал?
— Отлично! — Эсдес проскользнула в гостиную и тщательно прикрыла дверь за собой. — Ты-то мне и нужна. Значит, все дела побоку. Устрой места на первом показе “Рейда”. Узнай, где там что. Если получится ложу, вообще хорошо, хотя бы охрану организуем раз в жизни нормально… Пиши приглашения.
— А сколько мест?
Генерал кровожадно улыбнулась:
— Я, гости — пять. Вы обязательно — семь. Президент — восемь.