“Он должен быть достаточно силен, чтобы стать генералом” — мальчишка дошел до финала, поднявшись через восемь боев. И не похоже, чтобы получил повреждения или травмы.
“Он должен быть красив, потому что”… Просто должен быть красив. Ну, здесь, пожалуй, все соблюдается…
Посмотрев, как Тацуми завершающим броском прикладывает противника к песку арены, Эсдес поднялась и решительно зашагала вниз.
— Генерал? — парень из новонабранных привстал.
— Все в порядке… Вал? Ты же Вал?
Эсдес еще не привыкла к новым именам. “Падшие” оказались слабаками, позволили себя убить, и теперь генерала окружали новые люди. Чтобы правильно назвать их, приходилось поворачивать голову.
— Да, меня зовут Вал. Но вы спускаетесь вниз.
— Конечно. Я нашла его!
— Его — это носителя артефакта?
Эсдес кивнула:
— Да, и этого тоже!
После чего стремительно спустилась на мятый песок арены, подошла к избраннику. Акаме из своего пятого ряда не слышала, что генерал сказала победителю турнира — но видела то же, что и все. Эсдес без видимых усилий сгребла парня — и уволокла к себе. Словно котенка подобрала на улице! Не было похоже, что в зеленоглазом узнали члена “Ночного Рейда” — тут бы Тацуми кинулся вырываться-отбиваться сразу, ничего хорошего не ожидая; а так, похоже, надеялся освободиться позже, при удобном случае.
Акаме поднялась — и медленно, плавно, с достоинством, чтобы не привлекать внимания, нырнула в тоннель выхода. Вот же паршивец, как точно угадал! Сейчас придется бежать навстречу Еноту с воплем и распахнутыми объятиями.
С воплем и распахнутыми объятиями Акаме вылетела из-под каменной арки:
— Дядюшка, дядюшка! Ты меня встречаешь! Как здорово!
Накаркал. Тацуми. Жопа зеленоглазая… Сам-то где?
Левая рука сама собой подтянула ножны, правая кисть сделала несколько кругов, разогревая связки.
Девчонка подбежала вплотную, но не кинулась на шею, а запрыгала вокруг. Изображать сладкую дурочку ей удавалось на все сто:
— Дядя, ты представляешь? Ой, нет, ты не представляешь! Сама! Сама Эсдес выбрала победителя турнира! Забрала и увела к себе! Дядя, как ты думаешь, это любовь? Дядя, это надо всем рассказать! Я не верю своим глазам, неужели я была при этом! Так, не провожай меня, тут Столица!
Акаме пропрыгала несколько восьмерок между афишной тумбой и застывшим в остолбенении мной. Немного успокоилась, прильнула к уху — для постороннего наблюдателя это выглядело как не переходящий границ приличия родственный поцелуй — и прошептала:
— Все правда, Эсдес его увела. Без обвинений, не заковывая в цепи, ничего не объясняя. Напиши это по своему каналу. Сейчас же!
Отстранилась, крутанулась, побежала к остановке дилижанса:
— Дядя, напиши всем-всем-всем! Пока-пока!
Несколько времени я глядел вслед легкой фигурке, затем развернулся и зашагал к проулку, приготовленному для прикрытия отхода. До проулка оставалось шагов пятьдесят, когда навстречу мне из-за угла мерным шагом выступил обыкновенный уличный патруль: десяток стражников, облаченных в привычные кирасы дубленой кожи, плохо почищенные наколенники, грубые ботинки. Старший патруля — мужчина средних лет, среднего роста, с усталым выражением лица — носил зеленую, окантованную золотым шнуром, форму дознавателя Столичной стражи. Дознаватель безразлично скользнул по мне взглядом; двигаясь навстречу друг другу, мы скоро сблизились до дюжины шагов; за спиной зелено-золотого темными крыльями двигались патрульные; вот осталось четыре шага, три…
Лицо командира патруля перекосилось:
— Я узнал тебя! Ты убил капитана Огре!
Темные крылья распахнулись между мной и спасительным проулком. Один стражник рванул за подмогой, бухая сапогами.
Дознаватель махнул зелено-золотым обшлагом:
— Взять!
Думать было некогда, уходить некуда.
— Думать было некогда, уходить некуда. — Енот бережно подвинул фигурки на макете специальной тоненькой лопаточкой:
— Вот здесь я стоял, а они развернулись полукругом.
— Бежать назад… Как раз толпа выходила со зрелища, попробовать затеряться в ней!
— Притвориться прохожим? — Акаме вскинула тоненькие брови. — Ты же показывал возле тумбы… А, поняла! Ты же нес меч, а это при обыске сразу найдут, и коллекционной рукояткой тут не отбрехаться.
— Да какой обыск. — Надежда затушила очередную сигарету, слабой улыбкой извинившись за дым. — Дознаватель с ходу перевел Енота на уровень выше. Это подозрительного прохожего будут обыскивать, хватать за всякое, обзывать — чтобы вышел из себя, чтобы покуражиться… Убийцу сначала будут бить; если уцелеет — свяжут и снова побьют. А потом, в участке, уже всерьез излупят.