— А тебя так и не закрыли за нападение? — хмыкнула я. Вроде бы было сказано, что её привлекут к ответственности. Надеюсь, она будет значительной.
— По твоей милости я тут больше не учусь.
— Не могу сказать, что не рада этому.
— Думаешь, выиграла счастливый билет? Он тебе напел в уши, что между нами всё было несерьёзно, — довольно оскалилась сестрица. Я напряглась, сразу же понимая, о чём она. — Это так типично для мужчин. Сначала гульнуть, а потом, когда надоест, прискакать к супруге под бок.
— Эли, мне не интересно слушать тебя, — я хотела отвернуться, но потом вспомнила, что к такой как она лучше не поворачиваться спиной.
— Вот уж нет! Дам тебе совет напоследок. Не верь ему, что между нами ничего не было, — она довольно сверкнула глазами. — Мы спали с ним с момента свадьбы.
«Ну это я знаю, что-то такое и он мне говорил». Только вслух ничего не сказала. Лишь покачала головой.
— Не веришь. И что он вообще нашёл в тебе. Ни кожи, ни рожи. Бревно. Истинность? Смех. У тебя даже сейчас нет никакой метки, — она кинула взгляд на моё чистое запястье.
— Элизабет. Давай уже разойдемся. Не хочу ничего слушать.
— Ха! Ты такая дурочка, что веришь ему. Но правда в том, что он наслаждался моим телом, а я его. Я знаю каждый шрам на его теле и каждую родинку, каждый литой мускул… — изливала желчь сестра. А я напряглась.
— Да-да. И каждое родимое пятно… — дополнила я, а сестрица торжественно улыбнулась.
— Именно. От меня не укрылся ни один участок его кожи. Он истинный воин и шрамы его только украшают.
Я не знала, смеяться мне или нет.
Ведь я точно знала, что, несмотря на войну и сражения, на теле Ройберга не было ни шрамов, ни родинок, ни уж точно родимого пятна.
Единственный шрам был на виске. Но сестрица явно говорила не о нём.
— Ты о шраме на виске? — уточнила я.
— Дура, — надменно скривилась она. — Я обо всех говорю шрамах и доблестных отметинах на его шикарном теле. Впрочем, ты мало смыслишь в мужской красоте. Так что всё у нас было. И пусть тебя грызёт эта мысль. Не даёт покоя.
— Ты забыла сказать, что и бельё он тебе покупал, которое ты так удачно забыла у нас в спальне. Напомни мне, чтобы и об этом я думала бессонными ночами.
— Именно. Все мои комплекты были лично куплены твоим мужем. Жалею только о том красном, ведь оно было слишком дорогим. Но пусть остаётся у него на память.
— Оно красное.
— Да. Последняя коллекция мадам Беатрис. На мне Ройберг никогда не экономил.
Элизабет, наверное, хотела вывести меня из себя. Да только не смогла.
Я рассмеялась. Нервно. Надрывно. Покачала головой. Посмотрела по-новому на сестрицу. Неужели в нас течет одна кровь?
— Точно Ройберг купил? Тот красный комплект? — снова уточнила.
— Абсолютно. Не сомневайся.
— Конечно, нет. Твой моральный образ не даёт усомниться в твоих словах.
А потом я всё же толкнула дверь в комнату и захлопнула её перед самым носом сестрицы.
Ройберг не выносит красное.
Это цвет крови.
Её было слишком много в его жизни.
Это его слова.
Я их хорошо помню.
Дура-сестрица сделала ровно наоборот, учитывая, что Ройберг вообще ничего не говорил об их отношениях и не просил прощения у меня, или пытался что-либо объяснить.
А тут такие не совпадения. У Роя нет изъянов на коже, и красное он точно не выносит.
И вот теперь у меня возникает только один вопрос.
Какого черта вообще происходит?
Так была измена или нет?
Судя по тому, как Элизабет хотела убедить меня в этом, её не было.
Но зачем Рою заниматься таким?
Что за бред, бездна побери!
Выходит, он не изменял мне!
Я еще некоторое время стояла и тупо пялилась в окно.
Вывод был один.
«Малыш, твоя папа идиот. Или безумец».
Только потом я решила все-таки сделать то, зачем пришла сюда. Собрать свои вещи.
Но заметила, что в комнате стояло кресло. Его тут не было.
А ещё кровать была измята и вся в крови.
Что тут произошло? Ройберг был ранен?
А его дистанцирование… Почему он оттолкнул меня, почему вёл себя как урод?
В чём причина?
Она точно должна быть.
Ну разве что кроме той, что я озвучила нашему сыну.
«…твой папа идиот. Или безумец».
Глава 40
Я пошла в кабинет Роя. Мадам Руж, что сидела в приемной с каменным лицом, сообщила о том, что он покинул академию и неизвестно, когда он прибудет, и скорее всего, сегодня ждать его нет смысла.
Да что за бездна!
Если бы не знала, что Ройберг действительно тот еще трудоголик, подумала, что он сторонится меня намеренно.
Пришлось выйти из приемной.
На сегодня занятия кончились, и мне хотелось вырваться из стен академии. Визит сестры заставил задаваться все новыми вопросами.
Моя стихия взволнованно клокотала внутри. Ей не нравилась моя нервозность. А я уже устала от недомолвок и недосказанности.
И раз у меня не получилось узнать у Роя о моей семье и о том, кто там нагрешил с фениксом (ипостась возмущенно взмахнула крыльями, а я улыбнулась), то я сама могу это узнать.
Решено.
Отправлюсь к родителям. А ведь они так и не озаботились обо мне. Даже не написали письма и не спросили о моем здоровье.
Скорее всего, они злы, что Элизабет пострадала и получила шрам, а брата выгнали из академии.
Но ведь я им не чужая.
Может быть, у них сохранились какие-нибудь книги о фениксах, как о носителях крови?
Я зажмурилась от яркого солнца и отвернулась. Пошла в сторону сторожа. По дороге встречала настороженных адептов. Все уже знали, что я феникс. И надо сказать, мой статус супруги великого и ужасного ректора академии давал мне и моему ребенку защиту.
А что будет, когда я разведусь? Если, конечно, смогу.
Вот как раз после родителей и отправлюсь в управу и выясню всё.
Подошла к охраннику и только потом вспомнила, что до этого Рой заблокировал мне возможность покидать стены академии.
— Могу я пройти? — прищурилась я, но, судя по тому, как побледнел охранник, тот тоже знал, кто я.
Моя ипостась недовольно заклокотала. Ей не понравилась мысль быть в клетке. И мы решили, что просто выжжем это плетение Ройберга из купола. Благо силы, вернее магии, у нас было очень и очень много.
— Приказано не препятствовать фениксу, — слова мужчины охладили наш воинственный пыл.
— Хм. Мне можно беспрепятственно покидать стены академии?
— Да. Есть официальное письмо от лорда-ректора, где написано, чтобы никто не препятствовал фениксу и никоим образом не нападал и не имел противозаконных намерений в ее сторону.
— Оу.
Это всё, что я могла растерянно выдать из себя.
— Проходите, леди Феникс.
— Я Марисса, вы же знаете.
— Проходите, леди Феникс, — заладил мужчина.
Я не стала сопротивляться и вышла из академии. Даже тут ой муж позаботился об отношении ко мне окружающих.
Было странно, но приятно, а еще безопасно.
Только вот мой ипостась вовсе не понимала меня. Для нее нормально когда самец заботится о самке, тем более с потомством.
Как же все просто все у зверей и как сложно у людей.
Был обед, солнце стояло высоко, а ещё не так уж и холодно.
Раньше я была плохо восприимчива к холоду, а теперь и вовсе меня грела моя горячая кровь. Поймала закрытый кэб, назвав адрес родителей. Сама откинулась на спинку не слишком удобного транспорта и поправила свою плиссированную форменную юбку.
Беспокоилась о том, что наверняка мой визит к родителям пройдёт не так гладко, как хотелось бы, и придётся выслушать много чего неприятного. Но я не могла не спросить о своей сути.
А ведь я не больна, как они думали. И почему, если у кого-то из родителей в роду были фениксы, они не догадались до такого? Рой же понял всё?