Я подошла к туалетному столику и вытряхнула шуфлядки. Потом к комоду и выкинула все содержимое на пол. И там на самом дне обнаружила бумаги.
Дура хранила их под бельем.
Впрочем, что от Элизабет взять.
Она как раз забежала в комнату. Вся ее холеность и аккуратность как рукой смело. Сейчас она источала гнев и была готова снова на меня кинуться.
И только реальный страх за свою жизнь останавливал ее.
— Ты не посмеешь, — зашипела она в паре шагов от меня и попыталась перехватить договор от имени Ройберга. Очень занятный между прочим.
— Заткнись, Эли. А подойдешь. Спалю к чертовой матери твои волосы.
Я отмахнулась от нее и принялась быстро пробегать глазами по строчкам и по мере моего изучения мои глаза становились все шире и шире.
— Ну что сказать. Хорошо устроилась. А как же сестринские чувства, м?
— Да какая ты мне сестра. Идиотка безродная.
— О. Так только я в этом доме была не в курсе за чей счет все тут жили. Ну-ну.
Огонь заластился ко мне, бумаги вспыхнули.
— Ты не сможешь уничтожить магический договор. Только Рой, — торжествующе прошипела Элизабет, но я ту не слушала.
— Как же здорово, что я его супруга. А ещё очень и очень ревнивая. Так что помаши рукой своим надеждам, новым платьям и драгоценностям. Наживаться на своей семье я тебе не позволю, — было приятно наблюдать за вытянутым от удивления лицом «сестрицы». — И да, моя магия достаточно сильна, чтобы обойти магию мужа.
И с чистой совестью я спалила договор на её содержание за услуги определённого характера. А именно, что Элизабет сыграет роль любовницы моего супруга. И если она всё сделает так, как он скажет, то по окончанию этой игры ей светит домик у моря, дорогие тряпки, деньги на пятилетнее содержание этой драной кошки и свобода от семьи.
Гадина, по всей видимости, решила свалить в закат. Она хотела откреститься от желания отца выгодно выдать её замуж в будущем. Верно боится, ведь в друзьях у него одни старики.
Но даже тут дура не смогла унять свою гордыню. Решила заполучить самого Роя и проявила инициативу (грубила, провоцировала и облила меня кислотой). Поэтому в конце черным по белому написано, что в случае нарушения ей светит только жалкое годовое содержание.
Да вот хрен ей даже на это!
— Я буду жаловаться в соответствующие инстанции! — завизжала Элизабет. А ведь ей еще светит огромный штраф за нападение на меня. А вот пусть теперь выкручивается. Все они!
— Давай. А я посмеюсь, ведь всем тогда станет известно, что ты ещё та потаскушка. Содержанка женатого лорда. Твоей репутации конец, — хохотнула я. Феникс внутри довольно заклокотала.
— И твоей тоже конец будет! Все узнают, что он тебе изменял! Я об это позабочусь! Ты ведь уничтожила договор ( где говорилось, что вся измена это фарс!), и моё слово против твоего — ничто!
— Милая. Я феникс, — усмехнулась я на слова быстро переобувшейся сестры. — Монстр. Чудовище. Какой идиот будет гулять налево от такой, как я, м? Разве что бессмертный и отчаянный идиот. А наш доблестный лорд-ректор не такой.
— Ты ведь перевираешь всё. Ты сама не веришь до конца в то, что он не был со мной.
Ну не дура ли?!
— Я? — наигранно ужаснулась я. — Уже нет. Вы семейка лицемеров и профессиональных лжецов. Как же хорошо, что я не вашего рода. Вы бы дали фору всем чудовищам вместе взятым. И не твоего ума дела, поверила я бумагам или нет.
Элизабет заверещала, но ничего не предпринимала, пока я, глядя ей в глаза, начала плавить драгоценности матери, что та взяла у неё.
Месть была сладка.
Гардероб тоже осыпался в пыль. Элизабет только и могла, что открывать и закрывать рот, повизгивая.
Но подходить или тем более остановить меня не пыталась. Берегла свои волосы.
Ха!
— Ой, какая я неосторожная, — а потом увидела отца и мать в дверях. Те были красными от злости, но не смели сказать ни слова. — И, кстати, может быть мне написать императору письмо о том, как вы относились ко мне? И пока вы не выдали глупость, скажу, что мне поверят. Ройберг подтвердит, — моя феникс одобрительно заклокотала. — По счастливому стечению обстоятельств, он хороший друг его высочества Кристофера Дарга.
— Он сторонится тебя! — заверещала явно осведомленная «сестрица».
— Мало ли какие временные разногласия у мужа с женой, — хмыкнула я, играя на их нервах.
— Что ты хочешь? — процедил отец.
— Отречение от рода. Полное. А то зная вас, вы лет так через пять напишите на меня прошение на ваше пожизненное содержание.
— Ах, ты!
— Неблагодарная дрянь? Гадина? Так я это знаю.
Мы смотрели глаза в глаза.
И в игре непримиримых взглядов с отцом впервые за свои неполные девятнадцать лет выиграла я.
— Хорошо, — сдался он.
И вот спустя полчаса я уже выходила из родительского дома и сжимала заветную бумагу об отречении.
Не этого я хотела добиться, когда приходила сюда.
Но зато многое встало на свои места.
Я подняла голову вверх и вдохнула прохладный вечерний воздух.
На удивление я была рада. Как камень с плеч упал. И моя ипостась была в благодушном настроении.
Куда теперь?
Я поймала кэб и назвала адрес нашего городского особняка.
Глава 42
Когда я наконец добралась до нашего городского особняка, на небе уже сгущались сумерки.
Красивый и величественный особняк выделялся на фоне убывающего света дня.
Когда-то этот дом был для меня символом безопасности и любви, но теперь, глядя на него, я ощущала лишь грусть и пустоту.
Подойдя ближе, я ощутила, как на меня нахлынули воспоминания.
Помнила, как Рой и я проводили здесь вечера, смеясь и строя планы на будущее. Я помнила, как мы вместе украшали дом к праздникам, как встречали гостей и устраивали уютные семейные ужины.
Но все это казалось таким далеким и призрачным.
Я толкнула тяжелую деревянную дверь и вошла в холл. Внутри было пустынно и холодно.
Не было слышно ни слуг, ни самого Ройберга. Воздух был пропитан застоявшейся пылью. Каждый шаг отзывался гулким эхом.
Когда-то эти комнаты были наполнены жизнью, смехом и теплом, но теперь они казались заброшенными и забитыми.
Рой, видимо, давно не заботился о доме, и это причиняло мне боль. Я чувствовала, как этот дом постепенно умирает вместе с нашими воспоминаниями.
Я медленно поднялась на второй этаж. Подойдя к дверям нашей любимой гостиной, я остановилась, собираясь с духом. Столько воспоминаний вмиг нахлынуло на меня.
Столько страсти и любви помнили эти стены. Особенно я любила большой камин и белоснежный пушистый ковер перед ним. Сама выбирала и любовно оставляла эту гостиную.
Вила там свое гнездо, как теперь понимаю. Не знаю как ведут себя драконицы, но я, как феникс, особо остро чувствую, что мне очень важны детали окружающие меня дома.
Толкнула дверь и замерла. Феникс внутри возмущенно забила крыльями. Наша гостиная была в ужасном состоянии.
Всё было разрушено.
Мебель перевёрнута, подушки разорваны, книги разбросаны по полу. Повсюду валялись осколки стекла, будто кто-то разбил все зеркала и вазы, которые украшали комнату.
Я сделала несколько шагов вперёд, осторожно обходя осколки от разбитого бокала. Сердце сжималось от боли, когда я осознавала, что наш уютный дом превратился в хаос.
На стенах виднелись черные подпалины.
Тут еще и горело все!
Ройберг чуть не сжег наш особняк! Безумец не иначе!
Убью его! Сама лично подпалю ему хвост!
В нашей семье только я могу бесконтрольно все поджигать, никто не смеет рушить мое Гнездо!
Феникс я или кто?
Склонившись, я подняла одну из книг, которая была разорвана на части. Это была наша семейная книга, которую мы читали вместе вечерами.
Её страницы были испачканы, а обложка порвана. Прикрыла глаза и покачала головой.