Первым за руль сел Андрей, Егор должен был сменить его часа через три. Я же взял на себя роль штурмана. Хотя заблудиться здесь было сложно. С дорогами в это время так плохо, что ответвлений или дублирующих направлений практически нет. Да, собственно, назвать полноценной дорогой это месиво из осенней грязи можно с большим натягом.
Проехав село Неронково (где в наше время был посёлок Внуково), я серьёзно стал сомневаться в здравости идеи отправиться в Калугу в начале ноября. Пока Андрею удавалось маневрировать и нигде не застрять, но это было чистым везением. Выбирался он за счёт того, что двигался по обочине.
К моему удивлению, чем дальше мы удалялись от Москвы, тем становилось холоднее, а дороги становились суше. По идее, чем южнее, тем теплее. Но в этом году погода среднечернозёмный, приволжский и заволжский регионы осадками в течение лета не баловала. До массового голода ещё не дошло, но недород случился. Концерн «Русь» на весну уже запланировал выделить средства и продовольствие для поддержки крестьянских хозяйств.
Из-за засухи и ранних морозов продвижение по дороге в сторону Калуги стало проще. Теперь можно было поговорить и не только о «дорогах и дураках», но и на другие темы. Моих бывших воспитанников интересовали любые новинки и научные достижения. Они меня и раньше забрасывали вопросами насчёт самолётов. И снова подняли эту тему.
— Институт Рябушинского занимается исследованиями, — пояснял я. — Там вся материальная база рассчитана на эксперименты, а не на реальное построение летательных аппаратов.
— А если на основе института организовать? — спросил Егор.
— На какой основе? Говорю же, нет ничего. Для самолёта нужен аэродром, в смысле, для готового самолёта, а не макета. Но его где-то нужно собрать. Потребуются ангары, техники, инженеры, мастеровые, хранилище для керосина, сами лётчики, в конце концов! — перечислил я далеко не полный список необходимого.
— И что, в России нет энтузиастов этого дела? — не сдавался Деев.
— Энтузиасты имеются, но это именно энтузиасты, без технической и денежной поддержки. Поймите, не только в России, нигде в мире нет аналогов.
— Хорошо, что нигде в мире нет, — обрадовался Егор. — Станем первыми. Андрюшка Туполев, к примеру.
— Он будущий конструктор самолётов, а не пилот, — перебил я Егора.
— Николай Иванович подразумевает, что кому-то вроде нас с тобой нужно поручить организацию этого дела, — пояснил брату Андрей.
— Неужели не найдём? Из первых выпусков посмотреть ребят. Там парни по возрасту старше двадцати пяти, опыта организационных работ успели набраться.
— А деньги? — напомнил я. — Рябушинский в свой институт сто тысяч вложил, и это только начало.
— По деньгам действительно сложно, — согласился со мной Егор. — Франция перечеркнула все свои договорённости. У нас сейчас загружены склады аспирином и стрептоцидом. Найдём, конечно, кому продать. Да и свои покупают, но малыми партиями. Хотелось бы сразу сбыть.
Договорные обязательства с Францией сорвались буквально месяц назад. Поначалу я не обратил внимания на сообщения в газетах о том, что в Париже провозгласили об очередной революции. С начала двадцатого века Европа бурлит много и часто. По этой причине новое восстание во Франции никого не удивило. Лозунги выдвигали старые и знакомые. Типа «пролетарии всех стран, объединяйтесь!» Снова пели Марсельезу. В предыдущие разы войска и правительство как-то справились с негодованием народных масс. Но слишком долго в стране не было порядка. Немцам, свергнувшим законную власть и объявившим о строительстве социалистического общества, удалось успокоить народ быстрее, чем во Франции.
— Почему так много забастовок и восстаний? — недоумевал Егор. — Николай Иванович, я не понимаю, что случилось с людьми? Отчего, что не месяц, так очередные стачки?!
— Устали жить в нищете. Хотят лучшей доли, — озвучил я очевидное.
— Вспомните голод 1892 года, сколько тогда крестьян подалось в города. В основном молодёжь мужского пола, не имеющая семей, — продолжал Егор. — Прошло тринадцать лет, и это они же, выходцы из деревень, бастуют. Забыли, как подыхали от голода в деревнях?
— Не суди, — прервал я Деева. — Разница между богатыми и бедными стала слишком велика. Пусть эти люди в прошлом жили хуже, но они видят другую сторону общества, которая разъезжает по балам, пьёт шампанское и веселится.
— И всё равно это неправильно — поддерживать стачки, — добавил теперь уже Андрей.
С этим я был полностью согласен и привёл в качестве примера работу концерна, а также сельскохозяйственные предприятия на Кубани.
— Но многие известные люди поступают совсем не так, как вы, — возразил Егор. — К примеру, в Москве Фёдор Шаляпин выступал в одном заведении. Спел «Эх, дубинушка, ухнем!» и пошёл с шапкой по рядам деньги собирать для рабочих, которые бастовали. Неправильно это.
— Неправильно, — согласился я. На очередной дорожной колдобине нас тряхнуло, и разговор снова сменился на обсуждение этих самых дорог.
Несмотря на трудности преодоления пути, ближе к обеду мы въезжали в Калугу. Правда, поначалу усомнились, что это город. Притормозили уточнить у местного, интересуясь, где Калуга. Тот на нас как на идиотов посмотрел и развёл руками, демонстрируя, что тут она и есть. Разобравшись с этим вопросом, поинтересовались у мужчины, где гостиница.
— Дык… это… барин, дай целковый.
Справочная информация оказалась платная.
— Чего? Рубль захотел?! — возмутился Егор. — Бери пять копеек или мы найдём для расспросов кого другого.
Предложенная сумма мужика устроила. Высморкавшись и утеревшись рукавом, он начал обстоятельно повествовать, где и как свернуть, называя только одному ему ведомые ориентиры.
— Понятно… — покачал я головой. — Махни рукой примерно в ту сторону, куда ехать.
Такой ориентир оказался более полезным. Да и церковный шпиль было видно издалека. По улице Садовой ехать пришлось медленно из-за гужевого транспорта. Похоже, это было главное торговое место Калуги. Мне казалось, что запахом свежеиспечённого хлеба пахнет от каждой двери.
— Егор, тормозни, куплю калачей, — первым не выдержал Андрей. С собой продуктов нам дали, но от свежей выпечки не смогли удержаться.
Центр Калуги неожиданно удивил. Безусловно, здесь, как и во всех провинциальных городах соседствовали крепкие помпезные постройки (в основном купеческие) и покосившиеся деревянные заборы, но моё внимание привлекло обилие столбов под электрические провода. Достижения цивилизации не обошли этот город стороной. Правда, покрутиться по центру пришлось прилично. На наш автомобиль смотрели, как на пришествие инопланетян. У очередного прохожего мы решили разузнать насчёт гостиницы, но он нас не так понял.
— Вы, что ль, к этому малахольному приехали? Так это вам к реке надо сворачивать, — не слушая вопроса, ответил мужчина.
Очередной извозчик, объезжая наш транспорт, высказывался матерно и агрессивно. Вообще-то у меня создалось впечатление, что наша «Нева» была первым автомобилем, заехавшим в Калугу. Отчего-то народ неоднозначно на него реагировал. Искать где-то в центре гостиницу мы передумали, поскольку получили ориентир и решили сразу отправиться к дому Константина Эдуардовича. Предупредить его заранее мы не озаботились, но надеялись, что учёный нас не прогонит. А насчёт постоя решим позже.
— Совсем дикие, чего под колеса суются! — возмущался Егор, удаляясь от центра и ещё больше снижая скорость.
— Развлечений здесь мало, — предположил я. — Хорошо, что толково объяснили, куда ехать.
— С пригорка где-то по правой стороне мы должны увидеть дом, — повторил слова последнего «гида» Андрей. — Вначале двухэтажный дом из красного кирпича господина Лелько, а там уже и нужное нам владение.
— Кажется, оно, — минут через пять притормозил Егор и пару раз бибикнул, привлекая к себе внимание.