Так же я ежедневно читал все доступные газеты. Вначале искал сообщения о найденных трупах в яме, но, похоже, их никто не обнаружил или не посчитали значимым событием. Затем я выискивал в газетах информацию, пытаясь понять, прошла Россия революционный пик или всё ещё впереди? Попалась заметка о том, что в Москве не стало водки. По словам какого-то чиновника, водка в Москве есть, но её не выпускают забастовавшие рабочие. В связи с чем они бастуют, что перекрыли продажу этого алкоголя? Франция объявила себя социалистической республикой. Германия вроде как уже полгода строит социализм, призывая «раздуть мировой пожар революций». Под это дело какие-то акции поползли вниз.
Спустя десять дней я решил, что могу уже отправиться обратно в Петербург. Доболею дома. За время вынужденного безделья столько всего написал в черновиках, оставалось это всё оформить толково. К тому же Деевы вместе с приехавшим Василием убывали в Стокгольм. Василий Уваров надеялся получить нобелевскую премию за радио. Изобретение у нас считалось совместным, но я, по понятным причинам, в этом году никуда не ехал. Мне дел и в Петербурге хватало.
Думаете, Серёга позволил мне заниматься на производстве? Объявил, что у меня продолжается постельный режим и запретил куда-либо ездить. И Артём его в этом поддержал. Честно говоря, в конце ноября погода в столице была уже такой холодной, что мне самому лишний раз покидать тёплое помещение не хотелось. Один раз выбрался на Путиловский, убедился, что всё в порядке, и занялся «бумажными делами».
С Артёмом и Сергеем мы обсудили вопрос по самолётостроению. Прежде всего нужно было решить, где располагать базу. По логике лучше бы на юге. Там больше солнечных дней и, соответственно, времени для полётов. Но если заинтересовывать государя и приближенных к нему лиц, то логичнее строить аэродром с техническими постройками рядом с Петербургом. Потом Сергей решил, что аэродром от технической базы никак не зависит. Будут самолёты, будут и взлётно-посадочные полосы. Не одна, а несколько десятков. На данный момент у нас не имелось ничего, кроме макетов и познавательного фильма. В общем, решили купить участок и развиваться на базе Рябушинского института.
Земля и последующие постройки требовали не только присмотра, а в первую очередь человека, кому можно было доверить общее руководство. Загрузились мы с друзьями на эту тему основательно. Перебирали кандидатов, спорили и соглашались с тем, что никто из нас новую отрасль физически не потянет.
— Полтысячи учеников, неужели не найдём кого-то? — уверял меня Серёга.
В результате решили весной устроить глобальные кадровые перестановки. Но и в этом случае нужно подобрать подходящего человека, кто будет увлечён и поведёт за собой энтузиастов самолётостроения.
— На ловца и зверь бежит, — обрадовал меня за несколько дней до Нового года Артём. — Принимай пополнение.
Это «пополнение» робко переминалось с ноги на ногу в коридоре и не спешило ликовать вместе с Артёмом. К тому же я никак не мог вспомнить этого молодого человека. Неужели старею и начал забывать лица родных учеников?
— Владимир Николаевич Склифосовский, — не стал дальше меня мучить Артём и представил молодого мужчину. — По весне планируют закончить университетское образование.
— Владимир, да неужели? — наконец узнал я этот парнишку. — Как вырос, как возмужал!
Последний раз мы с Владимиром встречались лет десять назад. Тогда ему было одиннадцать. Действительно время быстро летит.
— Как тебе наш будущий директор института самолётостроения? — продолжал излучать радость Артём, не забыв подпихнуть Владимира ко мне.
Будущий директор слегка паниковал, вид имел растерянный и просто не знал, куда себя деть.
— Наденька, прикажите, чтобы чаю подали, — попросил я свою содержанку и увлёк гостя в обеденный зал.
Вначале расспросил о житье-бытье. Помянули покойного отца, Владимир рассказал немного о сёстрах и их семьях. Сам он учился на последнем курсе университете — инженерное дело и механика. Вообще-то по такой специальности я бы его к себе на Путиловский заманил бы. Но Артём заверял, что «сам пришёл, сам спросил». В смысле, именно о самолётах интересовался Склифосовский. Удивительно, что не пошёл по стопам выдающегося отца. С другой стороны, на мировоззрение парнишки могло повлиять пусть и недолгое знакомство с моей школой, где основной упор делался на механику.
Проговорили мы в тот день долго. Должность директора Владимира немного пугала. Он не планировал для себя ничего такого. Мечтал полетать на самолётах. Мы его успокоили, что подберём толковых техников и персонал. Главное в этом новом деле увлечённый и ответственный человек на руководящем посту. Лично меня возраст Склифосовского ничуть не смущал. Тот же Рябушинский начал строить свой институт, когда ему было двадцать два года. И его поддержали самые прогрессивные умы России.
— Юристы займутся оформлением, архитекторы подготовят документы, не переживай, спокойно заканчивай университет, — сообщил я на прощание Владимиру.
Так-то мы с ним договорились, что более конструктивно побеседуем через месяц. У меня будет что-то уже подготовлено, да и он наверняка будет иметь ряд вопросов. Это мы ему сразу на голову вывалили информацию о работе и достойной зарплате, пусть подумает, вдруг чего сам предложит. По деньгам, конечно, накладно всё это дело. Надеюсь, что это временно. Тут главное кого-нибудь из великих князей увлечь и считай весь высший свет ринется покупать личные самолёты.
Идею Склифосовского на роль директора с Серёгой мы тоже обсудили. Он согласился, что кандидатура идеальная. Во-первых, дворянин. Сейчас это решает многие проблемы. Во-вторых, парень учится по специальности где-то близкой к тому, чем будет заниматься. До лета поднатаскаем его конкретно по самолётам. Артём уже сел конспектировать нужные разделы из справочников. Был риск, что парень может не быть толковым руководителем. Проверим, посмотрим. Сразу загубить на корню у него не получится по той причине, что ещё ничего нет. А набить личные шишки и приобрести опыт всегда полезно. Не могу сказать, что мы с друзьями суперские руководители. Из нашей группы попаданцев только Вера Степановна обладает необходимыми навыками.
Она и руководит у себя в Майкопе жёстко и разумно. Прислала недавно письмо. Между строк читалось, что здоровье уже подводит, но дисциплина на её предприятиях железная. И вот что интересно, как она дрючит своих замов и техников и при этом её все обожают и чуть ли не боготворят. Меня мои ученики тоже уважают, но такой дисциплины мне никогда не удавалось достичь. Правда, Василий сейчас в школе правит твёрдой рукой.
По пути из Стокгольма он заехал на пару дней в гости. Отчитался, передал мне мою медаль. Особых эмоций эта награда не вызвала, но за Василия я искреннее порадовался. Он помимо получения премии, выполнил небольшое деликатное поручение, которое ему дал Артём. Кое-кому заплатил, да и разослал несколько статей в газеты Швеции, Дании и Финляндии (она просто ему по пути была). Суть статей в том, что Российская наука опережает все ведущие страны мира. Основной упор делался на исследования в области фармакологии.
Артём справедливо считал, что идеологическая война имеет самое важное значение. Не знаю, совпало так или действительно регулярно вбрасываемая информация сработала, но после Рождества зарубежные газеты запестрели заголовками о русских учёных и открытиях. Лондонские издания истерили, призывая своих научных деятелей шевелиться и заткнуть Россию. Мало того, сенсацию подхватила Америка. Кто-то там самый смышлёный перечислил почти все значимые Российские открытия за последние десять лет, начиная с кино и заканчивая антибиотиками.
Вообще-то Артём изначально хотел акцентировать на том, что повышение уровня жизни низших слоёв общества влияет на общее развитие страны, но получилось немного иначе. И чем обернётся такая популярной боюсь и думать.