В эту ночь у огня греется Фифик. Так бога зовут, который все приумножает. Только на него смотреть нельзя. Не помню почему, но нельзя. В общем, он на маленького гнома похож, и ходит все время в черной шляпе. А в руках у него два больших ведра с золотом.
Васька рассказывал, распаляясь все больше и больше, размахивал руками, пытаясь показать то шляпу, то большие ведра, Петша слушал, раскрыв рот. И никто из них не обратил внимания, что темнота на чердаке сгущается, становится непроглядной, а странная, просто оглушительная тишина плотно окутывает весь дом, не давая вырваться наружу ни одному звуку.
- В общем, когда этот Фифик у огня сидит, он руки свои греет. А ведра с золотом рядом стоят. И если в этот момент подкрасться и сорвать с него шляпу, то все золото тебе достанется. Только шляпу эту он будет пытаться отобрать, а отдавать ее ни в коем случае нельзя, иначе все золото тут же превратится в угли. И это навсегда, понимаешь? Или всю жизнь золото тебе достается, или только угли.
Поэтому детям и запрещают смотреть на огонь. Вот попадется им Фифик, а они с ним не справятся, маленькие ведь. Вот и будут всю оставшуюся жизнь на бобах сидеть, тьфу ты, на углях. Теперь понял?
- Понял, - кивнул Петша. - А отец тут при чем?
- Да при том. Тшилаба только на вид старая да неухоженная, а так она на два года моложе твоего отца. И семьи их когда-то дружили. Короче, взрослые всех маленьких спать в одном доме уложили и гулять ушли. Только сам знаешь, как мы спим, когда взрослых нет. В общем, электричества в эту ночь в доме не было. Пробки там выбило, что ли, не помнит уже никто из взрослых, а детям что? Им страшно в темноте. Вот девчонки и стали плакать, что им страшно.
Тогда папа твой ослушался и камин разжег. Глядь, а возле него какой-то дедок сидит, руки греет. Только папа твой не понял, что это Фифик, а вот другие не растерялись. Подскочили, шляпу с него сорвали и давай по всему дому с ней носится. Детей ведь много, друг другу ее передают, он мечется, а отобрать не может. Тшилаба уже тогда злая была, когда шляпа к ней в руки попала, она ее в камин бросила, та и загорелась.
Фифик как увидел, что шляпа горит, руки опустил, стоит, на свои ведра смотрит, а из глаз слезы текут. И так твоему бате этого Фифика жалко стало, что он голыми руками из огня эту шляпу выхватил и сам на голову тому нахлобучил. Все золото тут же в угли и превратилось. А через мгновение и старикашка в шляпе пропал, ка не бывало его. Вот такая легенда, друг мой. Получается, твой отец у Тшилабы два ведра золота украл, с тех пор она его и не любит. Потому что у вас денежки не переводятся, а ей - шиш. - И Васька с удовольствием сунул этот самый шиш под нос Петше.
- Да ну, ерунда какая-то! - Рассердился тот. - Просто отец на работе постоянно. Вот он простой фокусник... А ты видел, какие у него мозоли на руках? Это он верховым акробатам помогает. А прошлой весной с поломанными ребрами ходил? Это у них в цирке канаты какие-то на репетиции под куполом рваться начали и он их вокруг себя обмотал, чтоб не упал никто. И держал, пока все вниз не спустились, хотя у самого все ребра уже трещали. А ты говоришь, украл! Тоже мне, друг называется.
Петша запулил огрызок яблока куда-то в угол и решительно полез с чердака. Слушать дальше разные глупости у него не было никакого желания. Д а и ночь за разговорами почти прошла, вдалеке узкой полоской разгорался рассвет.
Фонсо разбудил телефонный звонок. Звонили из Росгосцирка. Последняя программа, с которой он был на гастролях, привела в восторг не только простых зрителей, но и чиновников. И ему опять предлагали длительное зарубежное турне. Очень жалко было вновь оставлять сына с бабушкой, но деньги были нужны всегда. За такие выступления платили в валюте, а значит, придется ехать. Что поделаешь? Даже если у тебя в руках ведра с углем, при должном упорстве и желании всегда можно научиться превращать его в золото.
Петша еще спал, по детски подложив ладонь под щеку, но брови хмурились уже совсем по-взрослому. Сердитая морщинка прорезала лоб, и Фонсо в очередной раз подивился, как быстро летит время. Вот Мирела бы порадовалась, глядя на старшенького. При воспоминании о жене и дочке уже привычно похолодало внутри. Их ведь так и не нашли. Только брошенные или потерянные впопыхах драгоценности. Три года прошло, а он до сих пор нанимал частных детективов, все еще надеясь, что когда-нибудь ему повезет и кто-то из них наткнется на след.
Где-то на соседней улице кому-то тоже не спалось. Утреннюю тишину тревожил хриплый мужской голос.
Гуляет ветер в голове, все мои мысли о тебе.
Пусть говорят, что не вступают в реку дважды.
Не верят люди в чудеса, но нам помогут небеса
И не во сне, а наяву вернешься ты однажды...
Вечером в открытое окно Петшиной комнаты прилетел кирпич. Увесистый такой булыжник, таким и убить можно. Кто-то старательно выцарапал на нем гвоздем всего одно слово "Прости".
Петша посидел, подумал и полез в холодильник. Если развести на берегу речки небольшой костерок и обжарить на нем сосиски - объедение получается, пальчики оближешь. Главное, мазь от комаров не забыть, а то ведь кусаются, как собаки.
К костру подошел старик в широкополой, слегка обгоревшей шляпе.
- Пируете, молодые люди?
Васька гостеприимно протянул ему палочку с дымящейся, слегка обгоревшей с одного бока сосиской.
- Угощайтесь, дедушка!
- Спасибо на добром слове. Только некогда мне. Пойду, работы много.
И медленно пропал в темноте, словно растаял. У него действительно было очень много работы. Пора было подбрасывать в ведра кому золото, а кому угольки. Всем сестрам, знаете ли, по серьгам...