- Привет, - чуть охрипшим голосом проговорил он.
- Привет, - Ася не знала, куда деть глаза, и от смущения тараторила, как сорока, - я за скотчем. Он там, в подсобке. Ну, Соня просила, и я зашла. Я не думала…
Димка быстро нашел нужную коробку, Ася схватила ее и умчалась, как будто за ней кто-то гнался. Варламов смотрел ей вслед, и на его лице расплывалась победная улыбка.
«А вот хер тебе, Брегус, - довольно подумал он, - зря ты не верил, всё у меня получится».
4
Хорошо, что Ася умудрилась выкинуть из памяти этот неловкий момент и продолжала наслаждаться фестивалем и беззаботным общением с парнями. И если Брегус в их троице играл роль рыцаря, который всегда вставал на Асину сторону и покорно приносил ей теплую кофту из палатки, уступал самое удобное место у костра и открывал бутылку с пивом, то Варламов был провокатором, постоянно подкалывающим девушку. Но как ни странно, Асе доставляло невероятное удовольствие пикироваться с ним. Как будто она и правда снова стала беззаботной студенткой, бойкой и острой на язык.
И даже плохие спектакли на фестивале перестали быть проблемой, ведь Димка Варламов и Лешка Брегус их теперь смотрели вместе с ней. Димкины комментарии способны были украсить даже самое скучное представление. Во время спектакля театра из Чувашии, который игрался на самом что ни на есть чувашском языке, Варламов взялся переводить. Переводил он очень смешно, шепотом и Асе на ухо. От его дыхания было немного щекотно и почему-то очень радостно. Ася хохотала как ненормальная, на них стали оглядываться другие зрители, потому что спектакль был вообще-то задуман как серьезный. Пришлось, давясь от смеха и зажимая рты, отойти подальше от сцены и там уже дать волю душившему хохоту. Они смеялись втроем так, что даже животы заболели.
Если бы томская подруга Наташка сейчас посмотрела на Асю, она ее вряд ли узнала бы. Серые глаза - обычно такие серьезные! –горели веселым и каким-то хулиганским огнем. От постоянной беготни по фестивальному лагерю, ежедневных тренингов под палящим солнцем и странно возникшего нежелания есть Ася неожиданно похудела. Джинсовые шорты, до этого плотно сидевшие на попе, повисли и стали спадать. Пришлось одолжить у Сони ремень. Однажды, забежав в библиотеку по какому-то срочному делу, Ася неожиданно глянула на себя в большое зеркало. И не совсем поняла, кто же там отражается. Пришлось посмотреть еще раз, уже повнимательнее. Это она? Загорелая, с неожиданно постройневшей талией, на бронзовом лице сияют серые глазищи, каштановые волосы, небрежно собранные в высокий хвост, открывают длинную шею. Чудеса да и только.
По ночам на острове было холодно. В ход шли свитеры, куртки и шерстяные носки. Последний спектакль, начинающийся часов в десять или одиннадцать, напоминал благотворительный показ в каком-нибудь лагере беженцев. Зрители укутывались в шарфы, платки, надевали на себя по три кофты и по двое штанов. Многие приходили в одеялах и с кружками чая или чего покрепче. Но все равно было холодно, вот и сейчас пронизывающий ветер забирался под Асину короткую куртку и прицельно морозил поясницу. Правда, спектакль шел интересный – ее любимый Гоголь! – и уходить к теплому костру не хотелось совершенно.
А где же ее банда? Ася пошарила взглядом по разномастной толпе и даже в темноте заметила белую футболку Варламова.
- Привет! – она пробралась поближе к нему.
- Привет! – явно обрадовался Димка. Они о чем-то начали говорить – Ася до сих пор не могла вспомнить, о чем именно – а потом… Дима ее обнял. Решительно, уверенно, как будто делал это как минимум в сотый раз. Ася машинально схватилась за него и замерла. Весь оставшийся спектакль они простояли в обнимку. Если бы ее попросили рассказать о том спектакле, она бы покачала головой. Ничего не увидела, ничего не запомнила. Только Димин запах, совершенно не походный…Терпкий, щекочущий, мужской, волнующий… И Ася вдруг ужасно пожалела, что не взяла с собой свои любимые духи. Сейчас, когда Димка прижимал ее к себе, так хотелось пахнуть нежным и загадочным Hermes, а не костром и соленой рыбой. Правда, это было бы глупо – духи в палатке…