— Перед станцией — небольшой пустырь, — напутствовала ее директриса. — За пустырем начинается главная улица с большими коттеджами. Улица Аскью будет третьей направо. Мистер Ньюстед сказал, что от станции до его дома около десяти минут ходьбы, а чтобы скорее дойти, не надо брать с собой лишних вещей, кроме небольшого чемодана.
Но директриса не знала, что к вечеру на землю опустится кромешный туман, она не могла предвидеть, что любой шорох, на который не обращаешь внимания днем, в ночной темноте нагоняет страх, и что на незнакомых улицах не будет видно никаких указателей и вообще ничего. Директриса не думала, что поезд из-за тумана опоздает на целых три часа и прибудет у Чарлбери к одиннадцати вечера, и что Нора совсем не знает Чарлбери.
«Страшновато пускаться в путь, — с опаской подумала Нора. — Любая машина, хоть она и тихо ползет в тумане, может двинуть меня в бок».
Держась за перила, Нора на ощупь спустилась с платформы на тротуар и снова остановилась. Надо бы по телефону предупредить пациентку о своей задержке. Наверное, сиделку уже и не ждут в такой поздний час. Но, с другой стороны, нельзя зря тратить время. Директриса сказала, что ее никто не будет встречать на станции.
— Мистер Ньюстед предупредил, что живет со своей женой один в доме, — говорила директриса. — И хотя в обязанности сиделки входят лишь заботы о больной, я думаю, что тебе там придется немного помочь ему и в домашних делах. Мистер Ньюстед, кажется, очень обеспокоен состоянием своей супруги…
Проявление заботы мужа о жене всегда очень трогало директрису. Достаточно было дрожащему мужскому голосу попросить по телефону о помощи, чтобы она, добрая душа, наобещала ему все на свете. Конечно сказала, что пришлет самую услужливую и старательную девушку, хотя, кроме Норы, у нее в тот час никого под рукой не было.
О болезни пациентки тот, кто звонил по телефону, предпочел не распространяться. Кажется, что-то не в порядке с нервами.
«Может, полоумная какая-нибудь. Набросится на меня с кулаками за опоздание…» — подумала Нора, совсем напуганная темнотой, и все сильнее ощущая свое одиночество.
— Потеряла что-нибудь или заблудилась? — раздался вдруг голос за ее спиной.
Нора вздрогнула и так быстро обернулась, что толкнула того, кто ее окликнул. Разглядеть его при всем желании было невозможно, но ростом он был очень высок, голос доносился откуда-то сверху и звучал насмешливо, по-мальчишески.
— Ой! Вы меня напугали. Я не думала, что тут кто-то есть.
— А я сошел с поезда и смотрю: не то столбик стоит, не то человек… — рассмеялся незнакомец.
Нора нервно хмыкнула и сказала:
— Да, стою, набираюсь храбрости, чтобы нырнуть в туман. Ненавижу тьму. Так и чудится, что кругом бродят привидения.
— Я не привидение. Тебе куда надо?
— За пустырь, на улицу Аскью.
— Это вроде бы недалеко.
— Мне сказали, что минутах в десяти от станции, но в такой мути мне и за час не добраться. — Нора уже пришла в себя, по-настоящему она боялась только призраков. — Самое плохое, что я не знаю дороги. Никогда тут не бывала. Хотя бы такси поймать!..
— В такую-то ночь? — Голос звучал все так же насмешливо… а может быть, с издевкой? — Во всяком случае, тебе до этой улицы ближе, чем до Лондона. Я покажу дорогу. Этот чемодан — все, что у тебя есть?
— Да. Я сюда ненадолго. Пригласили к больной.
— Так. Значит, ты что-то вроде медсестры? И хочешь вмиг вылечить или уморить свою пациентку? Может, ты не темноты, а своих черных мыслей боишься? Ладно, давай сюда твой чемоданишко.
Он так быстро и ловко выхватил у нее чемодан, что Нора не успела опомниться.
— Нет, нет, не надо… Я сама…
— Если я не отведу тебя куда следует, ты наверняка простоишь тут, на тротуаре, до самого утра.
— Но… Я сама могу нести свой чемодан, он легкий.
— Я очень рад, что он легкий. Моя мать учит меня быть джентльменом, а джентльменам всегда приходится навьючивать на себя всякие тяжести. Хорошо, что ты сообразила не захватить с собой бабушкин сундук. Ну, пошли?