— Черт побери! — заговорил один из них. Секунду оба озадаченно молчали, затем хозяин взревел:
— Вы что там делаете? Зачем сыплете на дорогу битое стекло? Вы ответите за хулиганство! Это же преступление!
Видя, как оборачивается дело, пытаясь объяснить свой поступок, Нора быстро-быстро заговорила:
— Совсем наоборот… Совсем наоборот… Это здесь — преступление, это — он… — Нора совсем запуталась; очень трудно объяснять и говорить, когда люди к тебе враждебно настроены. Она словно со стороны слышала свой тонкий срывающийся голосок: — Наоборот… Это он…
Хозяин бара и заправочной станции подумал, что она бредит. К тому же водитель машины шепнул ему:
— Я за все заплачу, а на мою спутницу не обращайте внимания. Она не в своем уме, потому-то я и запер ее в машине.
Битое стекло и странные возгласы девушки подтверждали его слова.
— Ладно, пойдем, — сказал хозяин. — А вы там, сидите тихо! — обернулся он к Норе.
— Подождите, послушайте! — кричала Нора. — Этот человек — преступник, он хочет меня убить! Он заманил меня в машину и увез! Он везет меня на побережье, чтобы… чтобы…
— Тише, успокойся, Мойра, — перебил ее водитель. — Нельзя так волноваться и безобразничать. Нормальные люди стекол не бьют.
— Я понимаю, что теперь вы можете обвинить меня в чем угодно, даже в сумасшествии, — голос Норы приобрел твердость. — Но я не сошла с ума, — она обратилась к хозяину: — Он врет. Он считает, что я могу обвинить его в чем-то плохом, и хочет меня убить!
Мужчины обменялись красноречивыми взглядами, смысл которых был ясен даже в тумане:
— Она вконец свихнулась, — говорил один. — Мозги набекрень.
— Да, крыша совсем съехала, — молча отвечал другой.
Сильнейшее душевное напряжение Норы уступило место полной безнадежности.
«Даже если мне удастся убедить хозяина, что я в своем уме, — уныло рассуждала она, — он все равно не будет из-за меня рисковать жизнью и связываться с бандитом».
Хозяин, не глядя на Нору, включил счетчик колонки и наполнял бензином полупустой бак машины. Нет, на него рассчитывать нечего, он не пойдет звонить в полицию и не станет сообщать миссис Трентхем о случившемся.
— Поверьте мне, — Нора предприняла последнюю попытку. — Этот человек — преступник! Преступник…
— Десять литров, мистер, — сказал хозяин, не обращая на нее внимания. — Вам надо вернуться назад, километров пять, и свернуть налево. Лестингхем в пяти километрах оттуда. Не понимаю, как вы могли проскочить поворот.
— Проклятый туман! — проворчал водитель. — Не думал я, что поблизости от побережья бывает такой туман.
— Ну, до побережья еще далеко, а непогода нам часто досаждает.
— Трудно вести машину.
— К концу лета машин тут почти не бывает. В разгар отпусков на дорогах толкучка, а теперь до Рождества будет полное затишье.
Нора прервала их разговор:
— Мне надо позвонить по телефону, миссис Трентхем ждет моего звонка…
— Не дури, Мойра, — устало проговорил похититель. — Нечего звонить людям, которых на свете нет. Телефон — не игрушка…
— Надо слушаться мужа, — заметил хозяин.
— Какого мужа? Этот тип мне не муж!
И она просунула руку в дырку, которую пробила каблуком в стекле. Острый край до крови поранил ей пальцы.
— Вот, смотрите, — крикнула она. — У меня нет обручального кольца!
— Вы порезали руку, — сказал хозяин. — У вас есть платок?
Нора вынула из кармана платок и быстро просунула в отверстие:
— Взгляните на инициалы! Видите — «Н. Д.». А этот тип называет меня Мойра.
— Ты опять взяла чужую вещь? Я тебе сто раз говорил, Мойра: тебя за это арестуют. Сегодня украла платок, завтра стащишь драгоценность, а мне надо выручать тебя из полиции, — насмешливо и тихо говорил водитель. — Где же твой перстень, сестрица? Ты его опять проглотила?
— Никакого кольца у меня нет и не было!
— Не прикидывайся дурочкой. Что там у тебя в руке?
Он отпер и приоткрыл дверцу машины и вырвал у нее из рук медальон.
— Зачем оборвала цепочку?
— Случайно, — растерянно объяснила Нора.
Человек спрятал медальон в карман куртки.
— Ты все рвешь и разбиваешь, — упрекал он ее. — Разбила стекло, теперь простудишься, схватишь бронхит. — Обратившись к хозяину, он попросил: — Не могли бы вы принести моей сестре чашку чаю? В таком тумане до Лестингхема, где нас ждут, скоро не добраться…
— Врет! — закричала Нора. — Он все врет. Ни одного слова правды! Позвольте мне позвонить по телефону!
— Пойду спрошу жену насчет чая, — сказал хозяин бара, будто и не слышал Нору.
— Я не буду пить чай. Мне подмешают яд.
— Не болтайте глупостей, — сказал хозяин, назвавшийся Блекманом. — Мы клиентам не подаем чай с ядом.
Мужчины вернулись к дому, и Нора поняла, что последний шанс на спасение потерян.
Даже если бы жена хозяина была очень сердобольной женщиной, она не стала бы помогать девушке, которую считает безумной, и которая называет своего брата преступником, крадет чужие вещи и бьет стекла в автомобилях.
Через минуту похититель снова подошел к машине и сказал, что сейчас принесут чай.
— Брось думать об отраве, — тихо предупредил он Нору. — Меня бы повесили, если бы я отравил тебя…
— Не повесили бы… — пробормотала Нора, подумав об Эдель Ньюстед. — Я знаю отравителя, который сумел всех обмануть… Но вам до него далеко. Да и я теперь не такая дура. А вас все равно поймают. Когда начнут меня искать, эти люди скажут, кто здесь был…
— Им нечего сказать. Абсолютно. К тому же сейчас такой туман, что завтра утром они не признают ни тебя, ни меня. А потом и вовсе забудут. Кроме того, искать-то будут сиделку…
— Понятное дело — не психопатку, которая заявляет, что ее похитили. Неплохо сочинил, видно, долго думал, — вяло огрызнулась Нора.
В дверях бара появилась чета Блекманов. Хозяйка, симпатичная женщина лет под сорок, подошла к машине с подносом, на котором стояли чайник, две чашки и блюдо с пончиками.
— Я подам вам чай в машину, — сказал хозяин.
— Я не буду пить чай, — сказала Нора.
Миссис Блекман поставила на капот машины черный японский поднос с намалеванными красными цветами. Чайник тоже был черный, а чашки — позолоченные, с красными розочками. Хозяйка наполнила чаши и подала одну Норе, другую ее спутнику.
«Что же делать? — тревожно и быстро соображала девушка. — Этот бандит убедил их обоих, что я не в своем уме. Видно, хозяйка думает так же, как и ее муж. Она мне — не подмога. Этот тип опять меня перехитрил. Ладно, будь что будет».
И Нора выпила чай, крепкий и сладкий, и заметно приободрилась.
— Они сбились с пути, — объяснил хозяин своей жене. — Им надо попасть в Лестингхем.
— Я не очень хорошо знаю здешние дороги, — объяснил водитель. — Да и туман мешает ориентироваться. Тут у вас он еще гуще, чем в… — и оборвал себя на слове.
— Да, к нам море гонит туманы, — сказала миссис Блекман. — Дать вашей сестре еще чашечку?
— Нет, нет, спасибо, — сказала Нора.
Она понимала, что никакой возможности спастись больше не представится, но ее одолели апатия и усталость. Не было сил ни спорить, ни даже думать о бегстве. Почему-то припомнилось, что в детстве она читала про лошадей, которые в долгих военных походах падали под седоками и не имели никаких сил подняться.
Норе случалось наблюдать у некоторых больных полный упадок физических и моральных сил. Вместо того, чтобы бороться за жизнь, они поддавались болезни, сраженные неодолимой депрессией.
Нечто подобное ощущала теперь и сама Нора, хотя знала, что пощады от бандита не будет. Закрыв глаза и запрокинув голову на спинку сиденья, она слушала слова, которые относились словно не к ней, а к кому-то другому: