-Тогда, мы не просто идем спасать Курапику. - Проговорил маленький Усилитель сосредоточено. - Мы идем спасать твоих близких, в том числе. Каким бы жутким и жестоким Иллуми не был, если он делал это все ради тебя, отваживая от дома, где было опасно - значит, он гораздо лучше, чем я мог считать. Значит, он действительно любит тебя. Я не буду его судить. - Гон вспомнил слова Уво, и свои размышления об этом. - Мы не знаем большей части происходящего. Но раз ты говоришь что вспомнил, раз твоя сестра и брат доверились ему, и он хотел им помочь - это что-то значит. - На его слова Ретц кивнула, и Киллуа улыбнулся, наконец - впервые, за всю эту кажущуюся бесконечной ночь.
-Нам необходимо будет сделать вид, что ты все еще ничего не помнишь, Киллуа. - Девочка посмотрела внимательно на беловолосого. - Вести себя как обычно - по крайней мере, тебе точно. Не вызвать подозрений.
-Дед точно должен знать, что Курапика мой друг. - Развил чужую мысль мальчишка. - Они с Гоном и Леорио, приходили сюда за мной, и об этом осталось до чертиков много свидетельств. Но все же, он вряд ли в курсе о наших похождениях на Острове Жадности. Максимум, мог отследить встречу в Йоркшине в сентябре. Так что, я буду делать ошарашенное лицо, как и ты, Гон, и удивляться тому, как это они с Иллуми сошлись. Тем более, в приглашении имя "невесты" не указано, так что побольше удивления, реально. - Стукнул себя кулаком по раскрытой ладони. Друг согласно кивнул. Для него, как для Усилителя это будет сложнее всего. Ретц и Киллуа - Трансформаторы, им не составит труда притвориться. Помнится, еще Хисока на Небесной арене рассказывал об этом, объясняя, как характеры соотносятся со способностями. Смешно - уже тогда, он, по сути, учил его, помогал двигаться вперед и набираться опыта, каким бы безумцем при этом не был. Сложно назвать его другом, но он все-таки не чужой, особенно после полугода на Острове Жадности, когда они жили бок о бок, тренировались и врастали друг другу под кожу. А еще Хисока был впервые на памяти Усилителя чудовищно серьезен, когда Курапику похитители. Фокусник и Пауки зарыли на время топор войны - им приходилось действовать вместе сейчас. Наверняка, у клоуна были и свои мотивы, о которых тот не рассказал - но он однозначно учувствовал в этой компании на их стороне. Снова и снова. Это опять происходило. И в обществе знакомых самого Гона он был самым взрослым - считать таковым Леорио с его постоянными подростковыми заглюками слишком смешно, а Курапика с его женственной внешностью просто не примеряется на эту роль. Брр. Усилитель вздрогнул, стряхнул с себя холодные мурашки, отгоняя, куда подальше, мелькнувшую мысль, что мужчина занял в его жизни слишком важную роль....почти отцовскую. Врагу такого родителя не пожелаешь! В любом случае, как итог, можно сказать, что Гон будет стараться как никогда раньше в жизни. Нужно спрятать все взрослое и жесткое, что в нем пробилось, до поры до времени, и снова вспомнить, какого это - быть глупеньким маленьким Усилителем, для которого мир делится на черное и белое - легко и просто.
Воздух вокруг ребят, будто сгустился вдруг, потяжелел от статического напряжения. Киллуа вздрогнул, но тут же распрямил плечи и схватил вдруг Ретц за руку, отодвигая Гона чуть в сторону и спрыгивая с постели.
"Дед". - Проговорил одними губами, делая привычную смешливую мордашку и крепко сжимая ладонь удивленной девочки. - "Гон - мой друг. Это известно. А тебя мы сюда притащили по тому, что ты мне НРАВИШЬСЯ". - Произнес беззвучно, очень четко артикулируя последнее слово губами. Девочка моргнула недоуменно, а потом улыбнулась - легко и беззаботно, как дурочка. Рядом сделал совершенно не напряженное и улыбчивое лицо Гон, который так же прочел чужие слова по губам. Он - глупый Усилитель, который в чужих чувствах просто веник веником. Да и действительно, зачем мальчишки их возраста могут еще таскать с собой девчонку? Наверняка из-за проснувшихся гормонов и первой влюбленности. Очень удачный ход, осталось, как сказал бы Хисока "верно разыграть эту карту".
-36-
Накануне последнего дня, пошел дождь. Курапика проснулся от того, что в пальцах словно поселилась холодная змея - она обвила собой суставы, стянула кисти болью, до крика, одновременно с первым ударом молнии. В предыдущие ночи, он спал почти беспробудно, погружаясь в сон, как в пуховое непроницаемое одеяло. Тот накрывал его собой, оборачивал со всех сторон и полностью лишал сновидений. Никого и ничего - лишь блаженная темнота, небытие. Это спасало его от острого чувства потери, бьющегося внутри груди с каждым ударом сердца, приближающим его к назначенному дню ритуала. Внутри, будто поселилось два совершенно разных человека. Один ждал наступающего будущего, желая его, ненормально, почти одержимо, а второй хотел бежать из этого дома, куда глаза глядят. Даже очнувшись впервые, опутанный проводами, неподвижный и болезненно-пустой, в доме своего Мастера, Курапика никогда не пребывал таким разбитым и разломанным на части. Это чувство овладевало разумом и сердцем, стоило раскрыть глаза ото сна и, постепенно отдалялось за ежедневными заботами.
Каждое утро его расчесывали и одевали, наносили макияж. Дворецкие были филигранно точны и аккуратны, заботясь о любой потребности юного господина, что скоро войдет в семью Золдиков. А он, ощущал себя красивой дорогой куклой, купленной чтобы ею любоваться. Но сопротивляться не имел никаких сил. Мысли путались, врачи говорили, что это нормально, а его дитя молчало, не появляясь больше. Откуда ему было знать, что ребенок просыпался и пытался дозваться до него, но все тщетно? Охраняемая паутинка истончалась, растягивалась, будто его родитель отдалялся все больше и все дальше. Она стала почти прозрачной и невидимой. Он не мог пробиться к чужому сознанию, которое будто заворачивали в слои едва видимой, темной, грязной дымки. Она просачивалась постепенно внутрь, заканчивая то, что начал Абенгаге. Но, изгоняющий Нен, лишь поставил блоки на какие-то события. Сила Маха являлась куда как более коварной. Она подтачивала воспоминания, меняла их едва уловимо, насаждала новые - ложные и выдуманные. Первая стадия всегда проходила подобным образом. Реципиент сначала сопротивлялся, отторгал чужеродное, чувствуя себя искалеченным и больным. А затем сожаления, ненужные чувства и страхи уходили, когда все лишнее оказывалось скрыто, потемневшей до черноты чужой силой.
Курапика силился вспомнить нечто важное, что еще звало его из-за плеча, но все тише и тише. Его дитя же, не могло даже вытащить иглу из головы своего родителя - он боялся повредить ему, стереть чужую личность раз и навсегда. Возможно, тут помог бы Иллуми, о котором Наника рассказывала, что он знает, как избавиться от такого. Однако, они не виделись почти, а если это и происходило - то под чужим жестким контролем, когда Маха использовал артефакты, одетые на своего наследника, для закрепления ложных воспоминаний. Последний из клана Курута, да еще и обработанный одним из Мастеров, требовал самой ювелирной огранки, чтобы не превратить его в глупую игрушку, вроде Кикье, но и не оставить ему ни шанса вернуться к прошлому. Мужчина не был дураком, пусть его способности оказались изрядно урезаны наложенным кругом Мастеров проклятьем, но тонкую связь с настоящим партнером, между своим ценным приобретением и кем-то неведомым, находящимся за границами территории поместья, он ощущал. Будь у него больше времени, не разыскивай Риодан своего пропавшего члена так зло, Маха вполне мог поискать вторую половинку блондина - чтобы избавиться раз и навсегда. Но у него было не так уж много времени, пока Пауки найдут ниточку, ведущую в этот дом - они рыли, как ищейки, оставляя за собой кровавый яркий путь. Видимо, Абенгаге умер все же раньше, чем им удалось узнать имя его заказчика. Но, рано, либо поздно, дорожка выведет их сюда, пусть даже на теле мальчишки нет символа их группировки, привязывающего его накрепко к лидеру. Манипулятор должен успеть завершить ритуал и начать выкачивать через Иллуми энергию его юной одаренной невесты. Тогда никто и ничто больше не станет угрозой.