— Мистер Торрес, что вы можете сказать по поводу выдвинутых защитой обвинений в том, что вы с самого начала знали, что Линдси Харт невиновна?
Прокурор метнул на репортера убийственный взгляд, но быстро взял себя в руки, понимая, что стоит перед камерой. Торрес сделал карьеру еще и потому, что никогда не терял самообладания на людях.
— Во-первых, Линдси Харт нельзя назвать невиновной. Мы докажем это завтра, представив контрдоказательства. Во-вторых, никогда в жизни я не скрывал доказательств невиновности обвиняемого, и, если бы таковые у меня имелись, Джек Суайтек знал бы о них.
Однако репортер упорствовал и настаивал, пробившись к Торресу поближе.
— В таком случае, почему, по вашему мнению, защита выдвигает подобные обвинения?
«Какие обвинения?» — подумал Джек. Он ни с кем не разговаривал.
Торрес, похоже, тщательно подбирал слова, прежде чем ответить.
— Я не стану ручаться за честность и прямоту Джека Суайтека, но на протяжении вот уже трех десятилетий я оставался другом его отца. Я исхожу из предположения, что лучшие качества отца передались сыну, и Джек Суайтек никогда не стал бы выступать со столь голословными обвинениями. Во всяком случае, пока я не услышу об этом от него самого, я буду относиться к этим мнимым обвинениям, как к слухам и сплетням, которые не заслуживают того, чтобы на них отвечать.
Интервью закончилось, и на экране вновь возник комментатор. Джек переключился на новый канал, потом на следующий, но все они освещали уже другие события. Он мог бы позвонить Торресу и заверить его, что не имеет никакого отношения к этим обвинениям, «выдвинутым защитой», но решил действительно относиться к происходящему так, как предложил Торрес: все это слухи, и больше ничего.
Он включил «И-эс-пи-эн», кабельный канал, круглосуточно показывающий только спортивные передачи, и тут зазвонил телефон. Это оказалась София. Она видела тот же самый репортаж и слышала тот же самый разговор про обвинения, выдвинутые защитой.
— Вы организовали пресс-конференцию и забыли сказать мне об этом? — поинтересовалась она.
— Нет. А вы?
— Думаю, вы должны были уже узнать меня получше.
Так оно и было. Джек режиссировал и репетировал каждую деталь судебного заседания, начиная с того, сколько раз обвиняемый должен посмотреть на присяжных во время первоначального допроса, и заканчивая точным количеством слов, которые член команды защиты имел право сказать прессе. София не могла подвести его в этом вопросе.
— Я уверен, что репортер просто решил заставить его раскрыться, приписав слухи защите, — предположил Джек.
— Очевидно, — ответила она. — Но я начинаю думать, что кому-то пора поставить Торреса на место.
— Не могу с вами не согласиться.
— Как, по-вашему, Торрес и вправду с самого начала знал, что мальчик сделал это? — спросила София.
— Нет. Я думаю, он знал, что если на Джонсона нажать, то он обвинит во всем мальчика. Вот почему он старался не допустить прихода Джонсона в суд. Но он по-прежнему не верит в то, что Брайан совершил убийство. В этом я уверен.
— Не хотите встретиться сегодня вечером? Продумать план противодействия Торресу, когда он примется опровергать показания Джонсона?
— Только в том случае, если вам удалось уговорить Линдси присоединиться к нам.
— Увы. Сегодня вечером она хочет побыть одна.
— Не могу сказать, что виню ее. Все уловки, к которым она прибегла за последние пару месяцев, вся ложь, которой она нас потчевала, — все это свалилось ей на голову. Или, точнее говоря, на голову Брайана.
На линии воцарилась тишина, как если бы София не знала, что сказать. Наконец ее голос раздался снова:
— С вами все будет в порядке, Джек?
Джек смотрел на экран. Показывали баскетбол. Подумать только, всего несколько дней назад он лелеял тайную надежду когда-нибудь сходить с Брайаном в спортивный зал, может быть, даже сыграть с ним один на один. Наверное, это было бы здорово — сыграть с кем-то, кто не сбивает тебя на пути к корзине, как это регулярно проделывал Тео. Этого не будет.
— Конечно, — ответил он. — Со мной все будет в порядке.