Боль пронзила мою грудь. Я не хотела сделать ему больно. Я не ставила перед собой такой цели. Но что ещё я могла ожидать?
— Надеюсь, вы с Каем во всём этом разберетесь, — продолжил он, отойдя от стола. — Вы заслуживаете друг друга.
Он ушёл, даже не обернувшись. Я упала на стол, осознав, что могла разобраться с этим сотней других способов. И каждый из них был бы лучше, чем то, что я сейчас сотворила.
Но итог был бы один, несмотря ни на что. Я бы причинила Адаму боль в любом случае. Я бы всё равно закончила абсолютно прекрасные, абсолютно нормальные отношения, ради бездны неизвестности.
И дело в том, что, когда я сказала Адаму, что Малачи не имел к этому отношения, я действительно это имела в виду. Так и было. Я не хотела с ним отношений. И не ждала этого.
Я должна была поступить так, как подсказывало мне сердце. Я должна была быть честной с Адамом, а, значит, это должно было случиться.
"Сложные вещи — это хорошие вещи", — слова Теи шёпотом раздались у меня в голове, успокоив мой покалеченный дух. И с этим было что-то не так.
Официант подошёл к столику, видимо желая проверить, всё ли со мной было в порядке. Я истерично засмеялась. Всё ли со мной было в порядке? Нет. Всё было не в порядке.
Он предложил мне положить еду в коробки, чтобы унести с собой, но я подумала, что если буду есть эту еду, то мой желудок наполнится кислотой. Я оплатила счёт, и зареклась есть суши до конца своих дней.
Как только я собрала свои вещи, мой телефон снова издал сигнал. Пришло новое текстовое сообщение. Имя Малачи высветилось на экране, и это была наименее неожиданная вещь за всё это время.
"Обещаю, что мы можем остаться друзьями, Дикий Цветочек. Но ты должна дать мне шанс".
Впервые за несколько недель, а может быть лет, его имя стало олицетворять собой надежду. Радость. По крайней мере, я больше не чувствовала полнейший ужас.
"Ну, хорошо, — я решилась ответить ему. Внутри меня всё затрепетало, а по коже поползли мурашки. — Последний шанс".
***
"Лунная соната" эхом разносилась в холле "Macy’s" с его высокими потолками. Мои пальцы бегали туда-сюда по клавишам. Это было любимое произведение Малачи. В его худшие моменты борьбы с зависимостью, я играла её для него. Она его успокаивала. Временно.
Конечно же, мелодия всегда заканчивалась. И он опять возвращался в свою тьму. Но когда он снова из неё выбирался, я была рядом, чтобы сыграть её.
Я всегда была рядом, чтобы сыграть её.
Пока, конечно, не ушла.
Была моя смена в "Macy’s", и мелодия изливалась из моей души и кровоточила прямо на белые клавиши, пока я избавлялась от части того груза, который ассоциировался у меня с ней.
Мне больше не надо было играть её для Малачи. Он научился усмирять своих демонов сам. Было радостно осознавать это. Но в то же время горько. Меня всегда переполняли противоречивые эмоции, когда дело касалось Малачи Портера.
Даже теперь, когда мы потратили несколько недель — весь его канадский и половину европейского тура — прокладывая путь в новых водах нашей новой дружбы.
Часть меня была рада вступить на эту новую территорию. Мне нравилось, что он вернулся в мою жизнь. Мне нравилось разговаривать с ним, когда мне этого хотелось — а это происходило часто. Он всегда писал сообщения, звонил по телефону или по скайпу. Но вместе с этими здоровыми рабочими отношениями пришло осознание потери того, что у нас некогда было.
Став чем-то новым, мы отказались от того, чем мы были.
В целом меня это устраивало.
Моя нога давила на педаль, а аккорды сменяли друг друга, становились громче и ускорялись, подходя к кульминации. Я закрыла глаза и позволила музыке захватить меня. Я не просто играла эту мелодию, я её проживала. По полной. Всецело.
Моё тело двигалось, в то время как за кульминацией уже последовали печальные ноты. Я не торопясь доиграла последние такты, растянув концовку. Сыграв последние ноты, я нажала на педаль и задержала пальцы на клавиатуре, протянув аккорды как можно дольше.
Я не удивилась, когда сзади меня раздались аплодисменты. Майа всегда мне аплодировала. Даже если этого больше никто не делал.
Я улыбнулась, посмотрев на свои руки, после чего приподняла ноги и развернулась на банкетке. Только мне хлопала вовсе не Майа.
Это был Малачи.
Непринуждённо облокотившись о мраморный столб, он стоял в своих тёмных потёртых джинсах, очередной футболке и удобном бордовом кардигане. Его борода была всё так же коротко пострижена и напоминала скорее щетину. Он уже не был похож на того монстра, каким я его встретила в первый раз, когда он вернулся в мою жизнь. На нём были очки, которые, насколько я знала, не были ему нужны. И его волосы были изящно убраны с лица.
Ну, вылитый Кларк Кент14.
— Я тебя еле узнала, — сказала я ему, ахнув от удивления. — Эти очки, и правда, работают.
Он дотронулся до оправы.
— Серьёзно?
— Нет, — засмеялась я. — Ни капельки.
Его улыбка была искренней, широкой, захватывающей.
— Бреннан сказал, что меня не должны увидеть здесь. Предполагается, что я как бы сейчас в Бельгии.
— И почему ты не в Бельгии? — спросила я его, когда он медленно направился ко мне.
Он пожал плечами.
— У нас перерыв. И нам с тобой надо закончить песню, — носок его ноги упёрся в мою ногу, прежде чем он остановился. Мне пришлось выгнуть шею, чтобы посмотреть на него. — Я скучал... по своей гитаре.
Что?
— Твоей гитаре?
— По Фендеру, который я оставил у тебя дома? Это моя дорожная гитара. Я никогда не уезжаю из дома без неё.
Закатив глаза, я вскочила на ноги и начала собирать свои вещи.
— Жаль, что ты не сказал мне об этом раньше, — пробормотала я. — Я её уже продала.
— Что ты сделала?
Я посмотрела на него, не моргая.
— Знаешь, за сколько можно продать подписанную гитару Кая Портера?
— Она не была подписана.
— Тобой, — отметила я. — Но они этого не знают, — сделав паузу, чтобы нагнать драматизма, я быстро добавила. — Эти тупицы с ebay готовы заплатить кучу долларов за всё что угодно.
Его лицо побледнело.
— Ты подписала мою любимую гитару и продала её? На ebay?
Я попыталась сдержать улыбку, хотя это было нелегко.
— Разве не это я должна была сделать?
Он бросился на меня, схватил ремешок моей сумки и притянул меня к себе. Как только я решила, что мы сольёмся в поцелуе, его руки приземлились мне на бока, сжали и начали щекотать.