Сердце замерло и стало вдруг невыносимо тяжело дышать. Но ледяной уже исчез — беззвучно и быстро.
В библиотеке Дари осталась одна.
Она не помнила, как вышла. Ее больше не интересовало, куда исчезли книги. Она не хотела знать, почему все происходит именно с ней. Именно так.
Умом сознавала — Каири наверняка исказил правду, подал ее под нужным ему углом. Интересно, какая ему выгода — так отзываться о собственном принце? Ведь Даркарен, если он унаследовал магию матери, тот самый принц, что воспитывался у ледяных. Однако, советник его не любит. Мягко говоря.
Всего оптимизма не хватит, чтобы приходить в себя после очередного удара. Неваляшка? Вряд ли.
Куда она бежала? Зачем? Как выбралась из здания, бросившись в одно из самых тихих мест Академии – теплицы? Они были на ее территории, и… не думала она сейчас ни о специальных пропусках, ни о чем другом.
Сердце колотилось в ушах, голова кружилась, магия билась внутри, просачиваясь темно-фиолетовыми искрами. Как только никому не попалась.
И только забравшись на свое старое любимое место — между двумя серебряными деревьями, которые ректор выпросил у альвов, она все-таки расплакалась. Горько, отчаянно, навзрыд. Содрогаясь всем телом. Выплескивая все напряжение, весь ужас от того, что столько чужих желаний скрестилось на ней.
И даже не вскрикнула — просто не смогла, захлебнувшись от плача, когда на плечи легли чужие ладони, а потом на нее набросили чей-то теплый камзол. Хорошо, что хоть выбежала она в шерстяном платье.
— Что случилось, мелкая? — поинтересовался у нее почти дружелюбно тот, кого она меньше всего ожидала здесь увидеть.
Из горла вырвался тихий всхлип.
— Только не рыдай, умоляю! Я просто не могу противостоять женским слезам — это безотказное оружие! Сразу становлюсь покладистым и очень милым. А уж свою спасительницу я не могу дать в обиду…
Раз — и она вдруг взлетела над толстой веткой-развилкой, на которой сидела. А потом ее усадили на колени. Прямо на колени к еще одному принцу. Анарису. Выглядел он на этот раз вполне здоровым и совсем не злым.
Мужчина внимательно посмотрел на нее мерцающими темно-синими глазами, а потом вдруг крепко обнял, заставляя положить голову к себе на плечо и начал как будто… убаюкивать?
— Все проходит, анэ. Все проходит — и это пройдет. Ты разрываешь мне сердце своим плачем. Не плачь о Дарке.
— Потому что он не стоит моих слез? — всхлипнула, решительно вытирая глаза рукавом.
— Потому что не нужно. Слезами ничего не исправить. Да и не стоит делать выводы, ничего не зная. Кто тебе наговорил глупостей?
И вот такой вот Анарис… да он по-настоящему пугал! Это все равно, что мантикора бы к ней заявилась и мурлыкать начала!
— Полагаете, это действительно глупости, Ваше Высочество? — спорить, сидя у кого-то на коленях, несколько неловко. Она завозилась, пытаясь выбраться, но…
— Не пущу, — обожгло ухо. А потом ее бессовестно поцеловали в макушку, как ребенка, — я тут подумал, анэ, что для моей возлюбленной ты мелковата, уж прости. И характер — одни колючки. Так что я буду тебе братом, — подмигнул темный, — и, как хороший брат, разумеется, буду защищать свою сестренку от мужланов, которые тянут к ней свои грязные лапищи.
Дари поперхнулась. Незапланированное количество родственников росло и ширилось.
— Едва ли Ваш отец будет… — она недоговорила под потяжелевшим взглядом.
— Не вмешивай сюда императора, девочка, — Анарис разом перестал походить на вальяжного кота, — я как-нибудь в своем возрасте сам разберусь, как мне жить, кого любить, с кем заводить знакомства. Я знаю рамки, которые не преступлю, и отец не вправе мне приказывать из прихоти.
— Это вы сейчас так говорите, — горько усмехнулась, удивляясь своей смелости, — пока вас не лишили императорской милости.
— А, вот на что ты намекаешь, — мужские руки удобно устроились на ее талии, но удивительно, он действительно не позволял себе ничего лишнего. — Не знаю, честно говоря, что происходит у Даркарена — мы никогда не были с братцем друзьями, но, видишь ли, милая, я первый буду громко и до колик хохотать, если узнаю, что отец сумел на Дарка надавить.
Она не понимала, что происходит. Окончательно запуталась. Да и разве дело сейчас в предполагаемой “измене” принца? Разве это имеет значение?
Снова попыталась вывернуться. Вздохнула, понимая, что у кого-то руки очень цепкие. Странно, что ар-дарх не казначеем работает.
— Дело ведь не в этом, — запнулась. Как такое спросить? И стоит ли? Но тогда и начинать не надо было, — может ли лорд Даркарен быть связан со смертью моих родителей?
Замерла, сжав зубы. Принц, наверное, от неожиданности, разжал руки и выпустил, и она тут же вскочила на ноги, отходя в сторону.
Лорд Анарис, сидел, замерев, и, такое ощущение, что почти не дыша.
— Серьезное обвинение, мелкая, — наконец, раздалось, в сгущающейся тишине, — но до такого ты бы точно сама не додумалась. Так что спрашиваю еще раз: кто?!
— По-моему, у тебя мозги заржавели, Рис, — раздался прохладный голос с лениво-насмешливыми нотками, — это же почти очевидно.
Дари подскочила, оборачиваясь, и нос к носу столкнулась с магистром Даллиригом.
Выглядел он тоже куда свежее, чем в прошлый раз, и заметно более уравновешенным.
— Ад, а ты что тут делаешь? Уже отпустили из палаты буйных? — может, Анарис и пытался язвить, но выглядел явно встревоженным.
Ад? Адар? Еще один, третий принц?! Да ей просто не могло повезти меньше… Молодец, Дари. Ты определенно пользуешься странной популярностью у особ императорской крови.
Магистр… то есть Его Высочество очередной третий… чуть нахмурился.
А потом, не глядя на брата, так же мрачно уставился на нее. И тем более неожиданными стали его слова:
— Я должен попросить прощения за свое поведение в нашу последнюю встречу. Не извиняюсь за то, что предлагал стать моей любовницей, — заметил сухо, но неохотно, словно через силу добавил, — вы нравились и нравитесь мне. Но моей не будете, теперь я это вижу. В вас есть нечто необъяснимо привлекательное для мужчин. А ваша простота и наивность, — сжал зубы, — заставляют желать вас… защитить…
Так прижимая в своем кабинете, он ее защитить пытался? Мужчины. Этим все сказано.
— Но за то, что сорвался и чуть не набросился на вас — я должен извиниться. То, что меня довели до подобного… это и моя вина и неосторожность. На этом все, — закончил чопорно.
Кажется, от троих принцев она скоро сойдет с ума.
Анарис… дарх Анарис выглядел удивленным, но потом о чем-то задумался и, довольно хмыкнув, повеселел.
А ей нужно было что-то ответить. То, что темный, да еще Высший, и один и наследников императора извинялся перед безродной (как он думал) девчонкой — это уже подвиг с его стороны. К тому же стоит признать, что, несмотря на отвратительный характер, мессир Даллириг всегда был достаточно справедлив и к адептам, и к прислуге.
Молча поклонилась. Поклон “неравный вассал высшему господину”. Сколько их дед ей уже ночами в голову вдолбил…
— Я благодарю вас за то, что вы произнесли эти слова, мой принц. Вы не представляете, как много они значат для меня. Они были услышаны сердцем, — приложила ладонь к груди.
И не видела, как над ее головой мужчины обменялись быстрыми взглядами.
“Ее кто-то обучает. Ничего об этом не знаешь?”
“Нет. А жизнь становится интереснее, правда, братец? Мы что-то упустили. И император — тоже”.
— Ладно, — помолчав, отозвался магистр, чуть качнув головой, — значит, с расшаркиваниями покончили. И я дам ответ на вопрос, который так тебя волнует, Рис. Нашей милой леди об этом мог сказать только кто-то из ледяных. Из темных в Академии нет никого, кто бы знал о настолько старых интригах, да еще и придавал им значение.
Сердце болезненно сжалось.
— Так это правда? — тихо спросила, глядя на обоих лордов снизу вверх.
— Правда такая вещь, что ее можно преподнести по-разному, — усмехнулся Анарис, устраиваясь на камне поудобнее, — что ж, раз пошли такие разговоры, ты принесешь нам клятву неразглашения. В конце концов, это почти государственная тайна. Защиту от прослушки я включил. Теперь можем пообщаться спокойно. Но растягивать не будем. Мелкой еще готовиться к этому чУдному туру отбора. И мне уже очень любопытно, что же за проект она нам представит…