Я была крайне заинтригована, особенно когда узнала, что к спектаклю мог присоединиться любой желающий. Так говорил тот самый малютка-человечек в шляпе. На самом деле, желающих не было. Никто не хотел разрушать волшебство.
Разыгрывалась очень красивая ирландская легенда. И я, падкая на сказки, конечно, не могла не проникнуться. Особенно хорош был главный герой. Почему-то он напоминал мне загадочного Ван Хельсинга. Та же шляпа, плащ, старые сапоги. Но не это главное. Главное, что-то было в его взгляде пронзительное, как будто он, как и герой, с которым я его невольно сравнила, не помнил своего прошлого, ничего не ждал от будущего и делал в жизни много такого, чего бы я знать не желала, как любой здравомыслящий человек.
Так и стояла стоеросовая Алиска, беспардонно разглядывая неизвестного актера, которому видимо надоело ощущать на себе пристальное внимание, прожигающее затылок, хотя может и нет, он ведь привык. Скорее всего, это то, что зовется судьбой, иначе я не могу объяснить тот факт, что он резко обернулся и целую минуту просто смотрел мне в глаза. За эту минуту передо мной пронеслась вся моя жизнь. Меня сковал страх, и пробрала какая-то нервная дрожь. Было чувство, что заледенело все внутри от этого обжигающего льдом взгляда. Как только «Хельсинг» отвернулся, это пугающее чувство ушло. А окончательно мне стало легче, и я весело рассмеялась, когда через пару минут после окончания спектакля, услышала, какое имя у этого мужчины– Джонни Джек. Почему-то эта смесь имен известных актеров в качестве имени позабавила меня, показалась пошлостью и стряхнула наваждение.
Вокруг рукоплескали, и я в том числе. Приносили цветы, взрывали конфетти, кричали браво. Актеры начали спускаться, но ступить на землю им не дали, их просто носили на руках буквально. Всех, кроме одного. Когда Джонни Джек спустился, вокруг него оказался пустой проход, как будто у него были невидимые секьюрити, которые образовали для него коридор. Это было очень странно. Джек не стал никого ждать, резко прошел мимо, очаровав меня магнетизмом, исходящим от него, и скрылся за поворотом. Только через минуту я обратила внимание, что держу в руках темно-красную, почти черную розу, а в другой руке у меня зажата какая-то бумажка, которая при ближайшем рассмотрении оказалась визиткой Джека. Я стояла и млела от того, что он обратил на меня внимание и оставил лазейку, чтобы его найти. Поймав себя на мысли, что я готова уложить его в постель прямо сейчас, я разозлилась: «И почему я покупаюсь на всякую банальщину?». Внезапно, я обратила внимание, что и вокруг меня почти нет людей, на меня косо смотрели и сторонились, хотя буквально десять минут назад, меня подпирали со всех сторон, грозясь раздавить мне ребра. Я решила потом подумать над странностями поведения местных особей и еще раз взглянула на визитку с затаенной мыслью: «А не позвонить ли?». Хотя на самом деле, мысль на подсознании была немного другая: «А когда ему позвонить?». Наверное, я бы позвонила тут же и стала бы одной миллионной в его постели и никакой в его мыслях, но на визитке не оказалось номера. Только имя и подпись.
Мой мозг отказался находить какое-то логичное объяснение, поэтому настроение стремительно испортилось. Опять начал накрапывать дождь в унисон моему состоянию. Улицы как-то быстро опустели, осталась только я и мое снова накатившее одиночество.
Чуть позже я вспомнила, что я уже давно человек-"33 несчастья", и поэтому мои беды закончиться на этом не могли.
По-прежнему лил дождь, то усиливаясь, то почти прекращаясь. Опять выли собаки. Дул промозглый ветер, а я брела по темным улицам, где уже не было так сказочно прекрасно. Скорее было просто страшно.
Еще через полчаса я поняла, что заблудилась и просто не знаю, как пройти до своего гостиничного дома.
Выхода было два: либо я останавливаюсь и кричу-взываю о помощи, либо я нахожу место посуше и потеплее, например, какой-нибудь паб и тихонько взываю о помощи там. При здравом размышлении, второй вариант показался интереснее и предпочтительнее. Тем более, что ужасно хотелось в очередной раз напиться.
Мысли о том, что я уже законченная алкоголичка я от себя отогнала и пошла искать какое-либо питейное заведение.
Вспоминая эти события, я понимаю, что мозгов у меня, как у курицы, а чувство самосохранения отсутствует напрочь. Но тогда мысль казалась мне гениальной, несмотря на то, что вокруг был абсолютно незнакомый район другой страны, причем, как упоминалось ранее, не самый благополучный район.
Я брела, брела без надежды уже наткнуться на нужное место, как вдруг услышала:
–Эй,детка! Я думаю, ты хочешь поразвлечься, м?
На ломаном английском я попыталась объяснить, что в развлечениях не нуждаюсь и мне бы выйти на главную улицу. Но грязно-одетый и мерзко пахнущий субъект, который ко мне обратился, отказывался понимать меня и уже начал распускать руки.