Взвизгнув, я позорно брякнулась на асфальт. В щиколотке правой ноги что-то неприятно щёлкнуло.
Больно!
— Света! — раздался надо мной озабоченный голос Юрьевского. — Вы не ушиблись?
— Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебя, красная, — пробурчала я, пытаясь подняться. — Дурацкий вопрос, Максим Иванович.
Он наклонился, подхватил меня под мышками и поставил на ноги. Я запыхтела от боли, когда наступила на правую ногу.
— Что, неужели сломали? — генеральный наклонился и стал расстегивать молнию на моём сапоге, в процессе ещё и прощупывая щиколотку.
— Перестаньте! — я попыталась выдернуть свою ногу из его рук. — Только хуже сделаете! Вы же наверняка в этом ни хрена не разбираетесь!
— Разбираюсь, — ответил Юрьевский бесстрастно. — На перелом не похоже, но думаю, надо вас отвезти в травмпункт.
— Сама доберусь, — возразила я, но он даже слушать не стал. Подхватил меня на руки, как будто я вообще ничего не весила, и понёс к своей машине.
— А сапог, сапог-то! — забеспокоилась я, озираясь по сторонам.
— Здесь ваш сапог, — сказал Юрьевский чуть напряжённым голосом. — Не переживайте, без обуви не останетесь.
Он усадил меня на переднее сиденье, отдал мне сапог. Забрался на водительское место и завёл машину.
— Ну вы прям терминатор, — буркнула я, когда генеральный уже выруливал с парковки. — Так легко меня подняли и дотащили…
— Вы лёгкая. — Он немного помолчал, а потом вдруг усмехнулся и добавил: — С вашим телосложением особенно хорошо заниматься сексом на весу.
Я фыркнула.
— Где бы что ни говорили — все одно сведет на баб! — процитировала я своего любимого Леонида Филатова. — Хотя в вашем случае не столько на баб, сколько на секс.
— Есть такое.
— Может, вам каких-нибудь витаминов не хватает? Или, наоборот, спермотоксикоз?
Юрьевский покосился на меня немного иронично.
— Договоритесь, Света.
— С кем?
— Со мной. Знаете, никогда не поздно помочь мне избавиться от спермотоксикоза… Хотите? Это легко устроить.
— Нет, — ответила я, пожалуй, чересчур поспешно, и генеральный хмыкнул. — Без меня, пожалуйста.
— Без вас, значит. Предлагаете заниматься рукоблудием?
Я кашлянула.
— Зачем же? Вокруг полно женщин. Вот Вика, к примеру. Она по вам давно вздыхает.
— Прекрасная идея — трахать собственную секретаршу.
— А что? Совместить приятное с полезным.
— И чем же это полезно?
— Избавлением от спермотоксикоза.
— Тогда спермотоксикоз будет уже у Вики, — просветил меня Юрьевский. — Он, знаете ли, передаётся половым путём. И действует в первую очередь на мозг. Мне совершенно не нужен секретарь, который будет путать документы и время встреч.
Интересно, его вообще возможно смутить? Ну хотя бы чем-то?
Кажется, нет.
— А менеджер, который протрахает выгодный контракт с американцами, значит, вам нужен?
Генеральный на секунду застыл, словно пытаясь осознать сказанное.
— Уели, — рассмеялся в конце концов. — Действительно — уели. Мои вам аплодисменты.
— Как поведёшься с вами — научишься говорить всякие пошлости, — ответила я голосом Карлсона. — Боюсь представить, каких детей вы можете воспитать.
Юрьевский вдруг напрягся и замолчал. Да так мрачно, словно я сказала нечто чудовищное.
И я тоже молчала, потому что не знала, как у него спросить, в чём дело. Да и стоит ли спрашивать?
У меня ведь и своих тараканов полно. Зачем мне чужие?..
В травмпункте сказали, что это не перелом, а просто вывих. Выписали мазь и перевязки. И всё то время, пока я была на приёме у врача, Юрьевский терпеливо ожидал меня в холле. А когда я спросила, зачем, просто пожал плечами. Он явно не собирался ничего объяснять.
На пути к моему дому мы практически не разговаривали. Генеральный по-прежнему мрачно молчал, и даже радио включил — видимо, чтобы я к нему не приставала.
А потом мне стало не до приставаний. Когда Юрьевский выруливал к моему дому, я увидела, что на скамейке возле подъезда сидит Сашка.
Вы нас не ждали? А мы припёрлись…
Хотя вру — ждали, конечно…
Услышав мой горестный вздох, генеральный посмотрел на меня вопросительно и поинтересовался:
— Что-то случилось?
И я почему-то решила поделиться:
— Вон, видите, девушка в красном пальто? Сестра это моя.
Взгляд Юрьевского потяжелел.
— Та самая?
— Угу.
— И зачем…
— Зачем она пришла? Не знаю. Поговорить, наверное.
Он усмехнулся, и в этой усмешке мне почудилось какое-то странное мрачное понимание.