Он так любопытно начал есть. Завернул в блинчик кусок сыра и откусил.
А Андрей любит со сгущёнкой…
— Поцелуй — знак особенной близости и особого доверия, — ответил Юрьевский спокойно. — Поэтому и не целуюсь.
Стало обидно. Что за странная реакция, Света? Ты не имеешь права на него обижаться… Между вами ведь действительно нет особенной близости и особого доверия…
Я села за стол и тоже начала есть. Только со сметаной. Не люблю блины ни с чем, кроме сметаны.
— Андрей насчёт развода звонил, — мне вдруг захотелось поделиться с Максом подробностями беседы с почти бывшим мужем.
— Я так и понял.
— Да… Мне в понедельник пораньше надо уйти. В четыре где-то. Отпустишь? — я усмехнулась.
— Отпущу. Но начальник у тебя Мишин, так что у него тоже не забудь отпроситься. А то он опять прибежит ко мне и будет орать, тряся кулаками.
— Сергей хороший человек. Странно, что до сих пор не женат.
Юрьевский иронично поднял брови.
— Я тоже, знаешь ли, не женат. А я Сергея на шесть лет старше.
— С тобой как раз всё понятно. Помнишь «Остров сокровищ»? «Характер скверный, не женат». Вот это про тебя.
— Ну спасибо.
— Всегда пожалуйста.
Макс засунул себе в рот ещё один блинчик с сыром, а я вдруг вспомнила…
Я никогда не подтрунивала так над Андреем. Он всегда очень нервно реагировал на любые подкалывания, поэтому я старалась сдерживать свой острый язык — лишь бы он не обижался. Для меня это был совсем крошечный недостаток… По сравнению с его искренностью, заботливостью и любовью ко мне.
Я шмыгнула носом, и Макс сразу перестал жевать, посмотрел на меня с подозрением.
— Опять водопад?
— Нет, — я всхлипнула. — Просто… больно это всё. И Андрей развода не хочет, уговаривает меня не делать этого… И я…
— Ты ещё скажи, что ты его простишь, — раздражённо перебил меня Макс. Кажется, ему было неприятно слушать об Андрее.
— Прощу. Не сейчас, конечно, попозже… Когда смогу справиться…
Юрьевский мрачно молчал и хмурился, глядя на меня. Потом сделал глоток чаю, бросил на тарелку приборы, встал и процедил:
— Я поехал, — и метнулся в коридор.
— Что? — ничего не понимая, я побежала за ним. — Но ты даже не доел!
— Я больше не хочу.
Макс угрюмо надевал на себя ботинки. Он, в отличие от меня, давно оделся. Это я до сих пор разгуливала в халате и даже без белья…
— Простит она его, — проворчал Юрьевский, дёргая за шнурки так, что я удивлялась, как они не рвутся. — Долго думала-то? Прощательница… Не зря я всегда говорил: все бабы шлюхи.
— Что?..
— Что слышала.
Я помолчала. Глазам стало больно, так больно, как будто Макс ткнул мне туда иголкой.
— Значит, я, по-твоему, шлюха?
— А разве нет? — он усмехнулся, взял в руки своё пальто и начал одеваться. — Быстро ты утешилась. Вчера трахалась со мной, а сегодня уже мужа простить собираешься. Прекрасная идея. Действительно, какая разница, перед кем ноги раздвигать.
Глаза кололо всё сильнее.
— Уходи отсюда. Выметайся.
— С радостью, — он схватил свой шарф, открыл дверь — и вышел.
А я вновь осталась одна.
Макса всего трясло. Уже давно он так не злился.
С чего вдруг?
Расслабился. Даже поцеловать её захотел. А она такая же шлюха, как и остальные бабы.
Простит мужа, значит. И как после этого жить? С человеком, про которого ты знаешь, что он засовывал свой член в твою родную сестру? Более того — Света даже видела, как он это делал.
Прощать подобное могут только женщины.
Макс усмехнулся, открывая бардачок. С этой девицей он совершенно забыл о своей пагубной привычке смолить каждые два-три часа. И сейчас с наслаждением затянулся, глядя на то, как по пустому заснеженному тротуару ковыляет какая-то собачка.
Собачка была маленькая и грязненькая. Одну заднюю ногу она подволакивала, и Юрьевского кольнуло безотчетной жалостью.
Он вышел из машины, выбросил сигарету в снег и подошёл к собаке. Та подняла вверх испачканную чем-то морду, вгляделась в незнакомого человека.
Дворняжка. Мелкая, но не щенок. Глаза тёмные, шерсть непонятно какая — бежевая, что ли? Ошейника нет.
Макс сел на корточки, и собака заскулила, повалилась на бок, подставляя пузо. Только больная лапка лежала неестественно, безжизненно.
— Дурочка ты, — сказал Юрьевский беззлобно. — Если каждому пузо подставлять, кто угодно сможет ударить. Я предпочитаю сразу кусаться.
Но пузо Макс всё же почесал.
А потом взял псину на руки, прижал к себе и пошёл обратно к машине.