Теперь каждый клиент знает, что наш генеральный директор — человек слова и мозги пудрить никому не будет. Но над созданием этого имиджа пришлось потрудиться. И то, что ты видела сейчас — часть нашего имиджа.
— Значит…
— Я специально позвал Макса на встречу. И на первую, и на вторую. И специально спросил про его мнение о логотипах. Без подобных вещей наш имидж растает, как снежок по весне. А нам нужно его поддерживать такими вот безобидными откровенными высказываниями. Понимаешь?
Я отпила немного сока из стакана и призналась:
— Понимаю. Но я не понимаю другого. Зачем ты всё это мне рассказываешь?
Мишин усмехнулся, увлечённо разрезая свой бифштекс. Поднял глаза, посмотрел на меня с лукавством и ответил:
— Я не слепой, Светка.
Стало неловко. Я даже голову в плечи вжала.
— Только ты помни — профессионализм прежде всего. Ладно? Разум не теряй. А то видел я, как ты сегодня на него обиделась. И совершенно зря.
Сегодня — да, зря. Но вот в субботу…
— Так что забудь свои заморочки и работай над проектом. Работа отдельно, личная жизнь отдельно. Договорились?
Кажется, я начала краснеть. Но ничего удивительного — от подобных-то наставлений.
— Я постараюсь.
— Ну вот и отлично. Ешь давай. А то всё остынет.
В четыре часа дня я свинтила с работы, чтобы встретиться с Андреем, и с удивлением заметила возле офиса садящегося в машину Юрьевского.
И прежде чем мой мозг успел включиться, мой рот заорал:
— Макси-им! — а мои ноги побежали к нему, не жалея сил и сверкая пятками.
Генеральный обернулся и хмуро уставился на меня. Наткнувшись на этот взгляд, я попыталась грохнуться, но Юрьевский успел среагировать и поймал меня на подлёте к асфальту.
— Удивляюсь, как ты до сих пор жива, — пробормотал он, помогая мне выпрямиться. — С твоим умением падать на ровном месте. Как нога?
— Почти прошла, — произнесла я смущённо. — Я… просто хотела сказать… Извини за сегодня, я вела себя глупо…
— Ничего страшного, — ответил Макс совершенно равнодушно. — Не буду предлагать подвезти, так как мне срочно нужно домой. До завтра, Света.
— До завтра, — прошептала я растерянно, не зная, что ещё сказать. А главное — надо ли говорить?
То, что случилось после презентации, на самом деле — сущая ерунда. Гораздо важнее — то, что произошло в субботу.
И мнение Юрьевского обо мне, кажется, никак не изменить.
Мне должно быть всё равно, да? Должно быть. Но мне не всё равно…
Но ведь так не бывает. Не бывает. Не может быть…
Откуда взялись эти чувства? Я не понимаю… Я никогда не была ветреной особой, я любила Андрея всем сердцем и душой.
Тогда почему сейчас я думаю совсем не об Андрее?..
Почему?!
Макс назвал собаку Жулькой — за вечное стремление что-нибудь стащить и сжевать.
Первым, до чего добралась Жулька, были его тапочки. Потом ремень, затем новые ботинки.
Будь Юрьевский другим человеком — он бы взбесился. Но Макс к подобным вещам относился философски. Собака была молодая, почти щенок — её нужно было воспитывать.
— Может, себе оставишь? — спросил у него Антон Любимов — ветеринар, к которому Макс привозил всех своих найденных животных последние лет двадцать.
— Да меня дома не бывает. А ей играть, гулять хочется.
— Ты меня поражаешь, — хмыкнул врач. — Ты же генеральный директор, а не хрен, извини, собачий. Приходи позже, уходи раньше… Это обычное дело для генеральных директоров.
— По вашему судишь? — хмыкнул Макс.
— Да и не только. У жены на работе генеральный ходит только два раза в неделю — документы подписывать. Во вторник и четверг. С двенадцати до четырёх. А ты чего?
— А я ничего, — развёл руками Юрьевский.
Но дома, когда Жулька развалилась на купленной специально для неё подстилке и стала увлечённо грызть сушеную баранью ногу, он всерьёз задумался над словами Антона.
Обычно Макс пристраивал найденных животных. Не всегда это получалось быстро, иногда приходилось ждать по 2–3 месяца, а то и по полгода, но ему везло. Впрочем, пристраивал он не сам, а через своих знакомых волонтёров, которые занимались тем же самым, что и он — забирали выброшенных животных с улицы, лечили и находили им хозяев.
Жулька была смешная. Небольшая, с рыже-палевой шерстью, тёмными глазами и ушами, которые то стояли торчком, то загибались вниз. И умная. Понимала команды так хорошо, как будто её им кто-то уже учил, но это не мешало ей шкодить в его квартире третий день подряд.