Да и, в конце концов, это неважно. Такой парень, как Фил, долго без девушки не останется. Пройдёт месяц — и он обо мне забудет.
— Позже. Но проект я тебе сделаю. И даже со скидкой.
— Спасибо, Света, — американец погрустнел. — А я хотел пригласить тебя в ресторан…
— Прости, — сказала я мягко. — И благодарю за букет. Самый красивый букет в моей жизни, честно.
Фил чуть повеселел, и мы распрощались.
А когда я положила трубку и подняла голову, то наткнулась на укоризненный взгляд Вари.
— Дура ты, Светка, — заключила коллега. — Сказочная идиотка.
— Я его не люблю, Варь.
— И что? Вот Андрея ты любила. И чем всё закончилось? Может, и не надо это — по любви-то?
Я пожала плечами.
— Может, и не надо. Но толку рассуждать? Я иначе просто не могу. Никогда не могла.
— Вот я и говорю — сказочная идиотка… Тебе уж больше четверти века, а ты принца ждёшь.
Я фыркнула.
— Угу, и на белом коне. И в короне. И со скипетром.
— С бооооольшим таким скипетром, — хихикнула Варя. — Сантиметров двадцать пять длиной.
— Пошлячка, — фыркнула я и задумалась. — А такое вообще бывает?
— Ну бывает, наверное. Загуглим?
— Сдурела? У айтишников глаза на лоб полезут, если мы начнём искать в инете размеры членов.
— Да ладно, они ребята с юмором. Поржут и забудут.
Я покачала головой… и вдруг вспомнила Юрьевского.
Не знаю, как насчёт белого коня, а скипетр у него точно мощный…
Эх, Светка… Кажется, пошлость — заразная болезнь, передающаяся половым путём.
И Макс тебе её щедро так отлил. Вместе со своим спермотоксикозом…
Он всегда гораздо больше любил собак, нежели людей.
Абсолютно искренние, преданные существа. Как их вообще можно обижать? Выбрасывать на улицу, отрезать хвосты и уши — а Макс на такое за всю свою жизнь насмотрелся — и даже убивать. За что, зачем? Ему это было недоступно.
Жулька смотрела на Юрьевского влюблённым взглядом и бешено виляла хвостиком. А ведь он ничего не сделал. Просто домой пришёл.
— Соскучилась, да? Понимаю, весь день в запертой квартире сидеть скучно. Пошли погуляем.
Хвост заходил ещё быстрее.
Макс надел на Жульку ошейник, прицепил поводок и вышел из квартиры.
От резкого ледяного ветра заслезились глаза, и он поморщился. Скоро декабрь, зима, Новый год… Отвратительный праздник.
В кармане зазвонил телефон. Юрьевский достал его, посмотрел на экран.
Брат.
— Да, Гриш.
— Привет, — брат всегда говорил с Максом нарочито бодрым голосом, — ты про пятницу помнишь? Придёшь к нам?
— Приду.
— Хорошо! К четырём сможешь?
— Постараюсь.
Юрьевский положил трубку и с некоторой брезгливостью покосился на телефон.
Они с Гришей больше никогда не обсуждали то, что случилось десять лет назад. Брат звал Макса на все праздники, и он почти всегда приезжал. Не ради Гриши и его жены — ради Ксюши, своей племянницы. Дети — это святое.
Ксюша была плодом той самой связи между Гришей и Кариной — бывшей невестой Юрьевского. Теперь же Карина вот уже десять с лишним лет являлась женой его младшего брата.
Никакой симпатии к ней Макс давно не чувствовал, да и с Гришей отношения так и не наладились. Но племяшку Юрьевский любил. Она была хорошей, искренней девочкой, обожала книжки и животных. И почему-то была похожа не на Карину — блондинку с голубыми глазами, и не на его брата — темноволосого и кареглазого, а на него. На Макса.
Сероглазое и серьёзное существо, ко дню рождения которого Юрьевский готовился уже третью неделю. Конечно, он приедет.
Удивительно, но Ксюша не унаследовала от Карины абсолютно ничего. Это была какая-то шутка природы — при яркой вызывающей красоте этой женщины её дочь была почти полной копией своей бабушки, которую не слишком помнила — мама Макса умерла шесть лет назад. И если Гриша был похож на их отца, то Макс, как и Ксюша, лицом и характером напоминал мать.
Именно после её смерти он ожесточился ещё больше. Она как-то умудрялась сглаживать «впечатления» после предательства брата и невесты, а вот когда её не стало…
Так получалось, что все женщины, которые попадались Максу на пути, были не похожи на его мать. До встречи с Кариной он по этому поводу и не заморачивался, просто плыл по течению, как любой мужик — считая, что у него ещё полно времени для того, чтобы завести семью. А потом познакомился с Кариной — и свихнулся.
Это не любовь была, одержимость какая-то. Он её хотел до дрожи в коленках, как подросток. А Карина нос воротила. Теперь понятно, почему — ждала принца побогаче. А у Макса тогда фирма трещала по швам и разваливалась — какой из него принц? Если только трубочист, как в «Старой, старой сказке».