Но оказалось, что Юрьевский не собирается делать всё то, что он обычно творил с моим телом. Спустившись ниже, Макс начал осторожно и очень легко целовать меня в шею, потом осыпал невесомыми поцелуями грудь, лизнул оба соска…
Я нетерпеливо поёрзала, повздыхала. Надо же, я умудрилась привыкнуть к бешеному темпу секса и малейшее промедление теперь вызывало у меня ощущение сосущей пустоты между ног…
А Макс между тем гладил ладонями мой живот, целовал его, спускаясь к бёдрам… и когда дыхание мужчины коснулось моего лона, я протяжно застонала, стараясь раскрыться как можно сильнее…
Горячий язык скользил по моей коже, уже влажной от возбуждения, ласкал клитор, проникал внутрь меня. Нежно, безумно нежно, и так неторопливо…
Я горела в огне, ничего не соображая, только впивалась пальцами в простыни, громко вздыхала, стонала и повторяла его имя.
— Ма-а-акс…
Но он по-прежнему не торопился, доводя меня до исступления только одним своим языком и ладонями, легко касающимися бедёр.
В какой-то момент мне показалось, что я лечу. Лечу по небу, а вокруг — одни только звёзды, которые горят и взрываются вокруг и внутри меня…
— Ма-а-акс…
Он наконец-то приподнялся, лёг сверху — и начал медленное погружение, настолько медленное, что я нетерпеливо подалась вперёд и охнула, когда наконец почувствовала его на полную глубину.
Но Макс удивил меня и дальше… Он поднял руки, обхватил ладонями моё лицо, погладил по щекам, заглянул в глаза — и мне почудился в них какой-то немой вопрос — а потом опять поцеловал.
И одновременно задвигался.
Это было потрясающе… Ничего особенного — медленные тягучие движения внутри меня и требовательные мужские губы на моих губах — но я сходила с ума от наслаждения.
Потому что Макс впервые не трахал меня. Нет. Он занимался со мной любовью. Впервые…
Впервые он поминутно, отрываясь от моих губ, смотрел мне в глаза. В те мгновения он ускорял движения, хрипло дыша и глядя на меня, словно изучая реакцию. А потом вновь наклонялся — и целовал… И стонал в унисон со мной, и ласково гладил мои бёдра, и легко сжимал ладони…
И пика наслаждения мы на этот раз достигли одновременно… впервые.
А потом уснули, так и не сказав друг другу ни слова. Не знаю, почему молчал Макс, а я просто боялась, что если открою рот — выдам то единственное, что вертелось у меня на языке последние несколько часов.
Люблю.
Мне ничего не снилось. Пару раз ночью я просыпалась, смотрела на спящего Макса, подползала к нему поближе, вдыхала его терпко-солёный запах — и вновь засыпала.
А утром я проснулась от незнакомого, но очень настойчивого звонка будильника. С трудом продрала глаза — и увидела, что Макс быстро натягивает на себя одежду, стоя возле кровати.
— Спи, Светик, — сказал он, когда заметил, что я смотрю на него, — мне просто надо Жульку вывести. Я скоро вернусь.
Я кивнула и даже повернулась на другой бок, но минут через пять, как хлопнула входная дверь, мне стало безумно стыдно. Валяюсь тут, а Макс там с собакой гуляет… Надо вставать, готовить завтрак. Интересно, он омлет любит?..
Я поднялась с постели и направилась в ванную. Умывшись, я накинула на себя халат Макса, сразу же почувствовав себя лилипутом в гостях у Гулливера, и только собиралась пойти на кухню, как в дверь позвонили.
Мой мозг ещё не совсем проснулся, поэтому я не колебалась, полагая, будто за дверью Макс. Ну конечно, он не стал бы звонить, сказав мне «спи» и захватив ключи.
Закрыл Юрьевский только на верхний замок, который изнутри открывался при помощи обыкновенной вертушки. И на третьем обороте в моей голове появилась невнятная полусонная мысль: я делаю что-то не так…
Я уверилась в этом, когда распахнула дверь и уставилась круглыми, как монеты, глазами на человека, стоявшего на пороге.
Это была Олеся. И она смотрела на меня с не меньшим удивлением.
— Доброе утро, — она отошла от ступора первой. — А где Макс?
— С Жулькой гуляет, — ответила я честно. Сглотнула и добавила: — А я тут это…
— Я поняла, — быстро сказала Олеся. — Я тогда подожду Макса возле подъезда, пожалуй…
— Нет-нет, что ты, зачем мёрзнуть… Заходи…
Она с сомнением покосилась на мой внешний вид.
— Ну… не знаю…
— Заходи-заходи. Я как раз завтрак собиралась готовить. Ты не знаешь, Макс омлет ест?
— Ест, — кивнула Олеся, и губы её чуть дрогнули. — Он вообще любит яйца. В любом виде.
— Даже сырые? — ужаснулась я.
— Хм, — она явно задумалась, — не помню. Сейчас он вернётся — спросим.