— Мама с папой, — заговорила она медленно, рассматривая жидкость в собственной чашке, — они сегодня ссорились… Они последнее время часто ссорятся, дядь Макс, но сегодня особенно громко как-то было… Мама сказала, что ей надоело и она уходит… Я не поняла, куда…
«Мужика себе нашла, значит, — подумал Макс и мысленно скривился. — Интересно, где… Хотя, нет — не интересно».
— А потом она закричала, что я — твоя дочь. Не… папина, а твоя…
Вот же стерва. Нет, он её точно прибьёт. С особой жестокостью.
— Это… правда?
— Ксюш, — Макс взял её маленькие ручки в свои и чуть сжал ладони, — твоя мама, ты же знаешь, часто говорит глупости. И это тоже глупость. У тебя есть папа. И он — не я.
Племяшка закусила губу, глядя на него с отчаянием.
— Она сказала, что была беременна от тебя… и соврала вам обоим… — прошептала Ксюша еле слышно, всхлипнула и вновь заплакала.
Макс встал со стула, подхватил девочку на руки и понёс в комнату. Там сел на диван и усадил племянницу к себе на колени. Ксюша всё плакала, уткнувшись ему в рубашку, и Макс обнял её, погладил по волосам.
На ощупь они были точно такими же, как у его мамы. Один в один.
— Помнишь «Маленького принца», котёнок? Мы в ответе за тех, кого приручили. И ты в ответе за своего папу. А он — за тебя.
Она затихла, прислушиваясь.
— Не нужно плакать. Иногда люди говорят не только глупые, но и злые слова. И таким словам не следует верить. Они никогда не бывают правдивыми.
— Никогда? — прошептала Ксюша, поднимая голову.
— Нет, — ответил Макс твёрдо. — Никогда.
Он уложил племяшку спать у себя и вновь попытался дозвониться Грише. Карине больше не пытался — понял, что бесполезно.
— Алло, — ответил брат совершенно пьяным голосом, когда время уже подваливало к двенадцати.
— Ты где?
— Д-д-дома, — икнул Гриша.
— Угу. А до этого где был?
— Пил. В б-баре. Карина… ушла.
— Да и х** с ней, — рявкнул Юрьевский. — Дочь твоя где?!
Брат задумался. И думал он долго. А потом брякнул:
— Д-д-дома.
— Неужели?! А ты проверь! А потом перезвони.
Макс бросил трубку и закурил. Небось, спать завалится, даже не перезвонит…
Но он ошибся. Через десять минут Гриша перезвонил и завопил ему прямо в ухо:
— А где Ксюша?!
— Не ори, б***. А то я тоже начну. У меня твоя дочь. Завтра привезу к десяти. Дома будь. Понял?
— Да. А…
— Всё остальное завтра. Иди, проспись. Если застану бухим — начищу тебе **альник так, что ты потом век в зеркало смотреться не будешь. Понял?
Брат что-то невнятно булькнул, и Макс, приняв это за согласие, отключился.
Что же за день-то сегодня такой…
Утром следующего дня Ксюша молчала и много думала. О чём, Макс решил не спрашивать. Захочет — сама расскажет. Он верил в то, что племяшка всё поняла правильно. И даже если не сейчас, то со временем она осознает — неважно, от кого была беременна Карина. Настоящий папа — тот, кто вырастил…
От этой мысли Макса что-то кольнуло в сердце, но думать было некогда.
— Поехали? — спросил он у Ксюши, и племяшка кивнула.
— Поехали…
В пути девочка почти всё время молчала, и Макс её не тревожил. Только ближе к концу вдруг поинтересовалась:
— Дядь Макс… а ты хотел бы, чтобы я была твоей дочкой?
— Конечно, — он улыбнулся и подмигнул ей, сведя всё в шутку. — Кто же от такой замечательной дочки откажется?
Ксюша вновь задумалась.
— Знаешь… а я бы тоже хотела, чтобы ты был моим папой.
— Ксюш…
— Да я в другом смысле. Просто ты был бы хорошим папой. И всё.
— Ладно, — фыркнул Макс. — Я учту.
— А ты женись, — посоветовала ему племяшка. — Женись и роди мне братика или сестричку. А может, и того, и другого…
Юрьевский не стал отвечать. Вырастет — всё поймёт сама. А пока… пусть мечтает.
Брату он всё же вмазал. Разумеется, когда Ксюша не видела, и не сильно, чтобы она потом не пугалась расквашенного носа. Вмазал и объяснил, что бухать надо, когда ты чётко знаешь, где и с кем твоя дочь.
— А она, может, и не моя, — усмехнулся Гриша, и Макс вмазал ему ещё раз, но уже сильнее. И опять объяснил. Что Ксюша считает его папой, и если он вздумает её переубеждать, то Макс его уроет.
Садясь в машину, чтобы ехать назад, Юрьевский задумался. Как же они получились такими разными у одних и тех же родителей? Гриша всегда был мягкотелым, хотя и намного более удачливым, чем старший брат. А сам Макс обладал твёрдым характером, но абсолютно не дружил с госпожой удачей. Ему за всю жизнь только один раз и повезло — когда он сел в баре рядом с Сергеем Мишиным.