Даже если собираешься переспать с первым попавшимся парнем едва ли не на глазах у всей вечеринки, просто чтобы не сделать чего-то худшего.
13. Запутавшаяся в рыболовной сети
О сарайчике, где отец Джастина держит снасти, мне известно еще со школы. Когда-то Масконо пытался научиться кататься на доске, и хранил ее там же. Туда я и направляюсь вместе со Стефаном. Он так же зол на меня, как и я — на весь мир. Но в данный момент меня все устраивает.
— Совсем тормоза рвет, а, Звездочка? — рычит он, без возражений заходя внутрь сарайчика и прикрывая дверь. Внутри света достаточно, потому что в одной из стен имеется окошко.
Стефан замолкает, когда я, так и не развернувшись к нему лицом, развязываю пояс платья с запахом и бросаю его на край рыболовной сети, отчего-то натянутой так, что образует что-то среднее между веревчатым креслом и гамаком. Злость стекает с меня к пальцам ног, оставляя за собой легкий озноб. Зажмурившись на мгновение, я стягиваю верх от бикини, а затем и низ.
И оборачиваюсь, даже не подозревая, что увижу. Знаю, что если это будет снисходительная улыбка, то я рассыплюсь на месте от испытанного унижения. Однако он не улыбается. Выражение на лице Стефана мне вообще непонятно. Но то, что он ничего не делает… разве так должно быть?
Я отношусь к числу очень самоуверенных девушек, но иногда, очень редко, мне тоже страшно быть отвергнутой. И все из-за чертова Майлза Докери, который каждый гребаный раз выбирает не меня, позволяя окружающим говорить обо мне ужасные вещи. Но, черт возьми, я правда не понимаю, что со мной может быть не так. Наверное, у меня не такая убийственно-тонкая талия, как у девочки-трофея, но точно лучше кожа и длиннее ноги… Боже мой, да какая разница? Парни куда проще нас. Они не теми параметрами нас оценивают. Благодаря «братьям» я прекрасно о них осведомлена. Они называются «вдувабельна» и «невдувабельна». Я совершенно точно из первой категории. Не уродина весом меньше ста пятнадцати фунтов и возрастом менее двадцати пяти не может относиться ко второй. Тем более если она снимает одежду.
На слабеющих ногах я подхожу к Стефану. Его взгляд с заметным трудом поднимается от моей груди к приближающемуся лицу. И вдруг мой живот стягивает горячим напряжением. Внутри становится пусто и маятно. Я вдруг замечаю, насколько красивый парень этот Фейрстах. Не просто симпатичный, вкусно пахнущий и так далее, а именно красивый. Может быть, круче всех в этом университете. И уж точно красивее Майлза. Никогда не считала для мужчины особым достоинством все, что выше «привлекательный», но мое тело не согласно.
Мы встречаемся глазами в обоюдном потрясении друг другом. Он не пытается отстраниться, но и инициативы не проявляет, хотя едва ли можно назвать несогласием одно то, что моя напряженная грудь задевает его расстегнутую рубашку и он не делает шаг назад, избегая этого.
Последний дюйм я преодолеваю сама, привстаю на цыпочки и касаюсь его губ. Господи, что я делаю? Я совсем не ожидала, что действительно захочу этого. Я размыкаю губы в протяжной ласке, почти не обращая внимания на то, что он мне не отвечает. Откуда-то я знаю, что могу его соблазнить. И он поддается. С шумным выдохом, размыкает мне языком зубы. От такого напора я невольно теряю равновесие и хватаюсь за его шею руками, чтобы удержаться. Это сложно: ноги совсем непослушные. Прохладную обнаженную кожу груди обжигает раскаленным прикосновением чужого тела.
И тут Стефан отступает от меня, будто обжегшись. Руки он держит по сторонам, открытыми ладонями наружу, будто чтобы меня ни в коем случае не коснуться. Ничего не понимая, дезориентированная и до глубины души уязвленная, я шагаю назад, с трудом преодолевая желание прикрыться.
— Нет, — говорит он твердо, но хрипло.
Пережив свое личное фиаско, я пытаюсь собраться и произнести со всей холодностью:
— Да что у тебя за проблемы? — Но голос дрожит и едва подчиняется. — Не помню, чтобы называла тебя Стивеном, а на остальное тебе вроде плевать.
Стефан недоверчиво встряхивает головой.
— Звездочка, даже такой беспроблемный и плюющий на все, как я, заслуживает того, чтобы явиться не просто средством отмщения Майлзу Докери. Я ведь правильно запомнил имя?
Ответить я не пытаюсь. Не уверена, что голос не сорвется. Да и что мне сказать? Прекрасно, что Стефан никогда не узнает: о Майлзе во время поцелуя с ним я даже не вспомнила. И это самая болезненная часть произошедшего. Я совершенно не ожидала, что мне настолько понравится целоваться с парнем, перецеловавшим каждую на то согласную девчонку кампуса и подарившим Каролине «лучший секс в ее жизни». С другой стороны, не в этом ли его секрет, раз даже меня проняло? Никогда не любила целоваться, разница между тем, что я чувствую во время поцелуя, и другими ласками слишком велика. Но не в этот раз. Или… не знаю. Кроме поцелуя ведь ничего не было. Он меня даже не коснулся.