– Ладно, парень, – вздохнул Эверетт. – Иди сюда. – Он показал на то место, где Готти деловито раскладывал надувной резиновый плотин. Криво усмехнувшись, Харви перешел, куда было велено.
– У тебя последний шанс, Такер, – продолжал Эверетт все тем же терпеливым тоном, – не воспользуешься им – отправишься с Готти на озеро. Ну, хочешь что-нибудь сказать?
– Да. – Харви поглядывал на тяжелую цепь, которую тащил к нему Готти. – Я хотел бы завещать свое тело медикам.
– Ну, ты нахал, Такер, – заметил Боб, который, казалось, все больше нервничал.
– Да бросьте вы! – взорвался Харви. Он устал от этой игры. Вероятно, он проваливает испытание, но ему уже все равно. – Вы, ребята, фальшивки. Я вас понял сразу, как Сел в машину. Это многозначительное молчание… Да ваш немой, наверно, трещит как…
Он не договорил. Водитель ударил его по лицу двухдюймовой цепью и выбил передние зубы. Харви упал на землю.
– О боже мой! – В голосе Харви прозвучали одновременно и ярость и ужас. Он поднялся на ноги, держа альбом одной рукой, прижимая другую к губам. – Идиот проклятый! – Он был совершенно ошеломлен, по щекам текли слезы.
Водитель снова поднял цепь, но Эверетт опередил его, закричав:
– Прекрати, Готти! Что с тобой такое! Сказано же было – следов не оставлять.
Харви чувствовал, как распугают губы, но боль еще не пришла. Он медленно покачал головой – во все происходящее просто не верилось. Этого не может быть. Но тут же нахлынуло осознание того, что это реальность… Но разве так можно? Он ведь ничего не знает. Его затрясло.
– Эверетт, – заговорил молодой агент, – этот парень – не шпион, мы это знаем. Одно дело встряхнуть его немножко…
– Заткнись! Давай. Готти, устраивай его на плот.
Водитель вытащил из-за пояса пистолет и указал им в сторону резинового плотика. Харви вздрогнул, у него начали закрываться глаза.
В этот момент из-за облака вынырнула луна. Божий дар в последнюю секунду. Харви бросился к черной воде. Два выстрела – быстро один за другим! Потом третий, пуля срикошетила от большого валуна и попала ему в ногу. Харви упал, будто его сшибло пушечным ядром.
Эверетт подобрал три гильзы от «люгера», а водитель медленно подошел к лежащему человеку.
– Бога ради, Эверетт, не позволяйте ему…
– Теперь у нас нет выбора, – сказал Эверетт, отворачиваясь.
Харви видел, как приближается темный силуэт. «Люгер» смотрит ему прямо в лицо. Выстрел – и последний хрип умирающего.
– Выстрели-ка еще раз, Готти, – посоветовал Эверетт. – Он легко не сдается.
Водитель отрицательно покачал головой, глядя на подергивающегося Харви. Последняя судорога – и тело стало неподвижным.
– Хватай за ноги, Готти.
Комковатое пухлое облако унеслось прочь, обнажив желтую луну. Сразу высветились две фигуры, тащившие тело к резиновому плоту.
– Обмотай цепь вокруг ног и прицепи груз. Проверь надежность.
Бесшумно работая веслами, один из них отогнал плотик. Вскоре послышался всплеск – и опять стало тихо, если не считать приглушенного кваканья все той же лягушки.
Часть вторая
ДЖЕЙ ВОН ВЛАК
– Альбукерк? Ты сошла, сошел! Ни за что не доедешь. – Уайта Баррет, хозяин найравиллского гаража, шумно вы сморкался в большой голубой платок. – Коробка передач барахлит, клапана стучат – а посмотри на покрышки!
Разговор шел о черной английской «эм-джи», стоявшей на гидравлическом подъемнике. Механик нажал на рычаг, и машина медленно опустилась на пол.
– Спасибо, Уайти. – Джей сел за руль и утопил кнопку стартера. Из-под капота исторгся усталый надрывный стон, потом раздались треск и тарахтенье. Двигатель завелся, пригрозил заглохнуть, потом ровно загудел.
Сворачивая на главную улицу, Джей взглянул на часы. На окраине городка сделал левый поворот к Нортгейту и стал набирать скорость перед подъемом на холм, на котором он жил.
Дорога вилась вокруг холма, пересекая зеленое море роскошных лужаек, деревьев и кустарника. Столбы из местного камня и причудливые чугунные ворота обозначали вход к изящным мраморным дорожкам, петлявшим по богатым угодьям и быстро скрывавшимся в листве. С главной дороги были видны крыши особняков, а кое-где мелькали и башенки в нормандском стиле – как предупреждение о том, что здесь все охраняется.
Машина замедлила ход, приблизившись к большому каменному порталу, увитому плющом и простиравшемуся or приворотной будки у конца дороги. На маленькой медной пластинке, прикрепленной к чугунным воротам, значилось название:
«Линденвальд».
Женщина в одежде прислуги махнула рукой, когда машина проезжала мимо по мощеной дорожке, усаженной лавром и рододендронами. За поворотом машина миновала огромное каменное здание из множества башенок и арок в нормандском стиле, которое и представляло главные жилые помещения Линденвалъда.
У дальнего конца здания Джей остановил машину у въезда в гараж неподалеку от черного лимузина. Шофер – он нес пакеты к лимузину – кивнул с улыбкой:
– Доехал нормально, Джей?
– Да, спасибо, Карло. Отец где-то поблизости?
– Только что видел его у теннисного корта. Тебя Тед искал.
– Знаю. Я загляну к нему в офис перед отъездом.
Джей обогнул гараж, спустился по каменным ступенькам на белую щебеночную дорожку, по обеим сторонам которой цвели белые и желтые тюльпаны. Миновав теплицу, подошел к плавательному бассейну.
Его отец, садовник, стоял на коленях спиной к нему, рядом с клумбой роз у входа на корт. У Джея защемило сердце при виде его седых волос. Он не знал точно, сколько отцу лет, но догадывался, что больше семидесяти.
Мистер Уоллингфорд, лорд Линденвальда, не раз пытался снять с него часть обязанностей, но управляющий поместьем оставался непреклонен. Больше тридцати лет он являл своим трем коллегам образец для подражания – присматривал за угодьями и создавал самые изысканные английские сады в мире. Йохан Фон Влак относился к работе с величайшей ответственностью.
Потихоньку, на цыпочках, Джей подошел к согбенной фигуре. Отец, как обычно во время работы, что-то тихо напевал. По его голосу можно было без труда определить, что садовник находится в гармонии с окружающим. Как в детстве, Джей потянулся и закрыл отцу глаза руками.
Отец удивленно хохотнул. И поддержал игру:
– Мистер Уоллингфорд? Стелла? Карло?
Из башенки в задней части главного здания эту сценку наблюдал семидесятитрехлетний Дэвид Уоллингфорд. Ярко-желтые волосы его давно побелели, скулы обтягивала загорелая кожа, но он не чувствовал себя стариком. О возрасте свидетельствовали только морщины у глубоко посаженных серых глаз. Глядя на владельца Линденвальда, можно было решить, что он бригадный генерал в отставке.
Мистер Уоллингфорд не раз наблюдал подобные проявления чувств между своим садовником и мальчиком, и сейчас это вызвало у него обычную реакцию: глаза потемнели, губы поджались в узкую линию.
Потом его взгляд переместился на кучу пурпурных листьев под его окнами. Но он тут же отвел взгляд. Мистер Уоллингфорд избегал смотреть на это деревце – вишню. Ее посадили три года назад по его указанию – он хотел всегда точно знать, что это место осталось непотревоженным. Но деревце все больше стало напоминать о себе. Из саженца оно быстро превратилось в крепкое деревце, а темные листья, казалось, питались тайными соками…
Джей расстался с отцом и пошел вверх по тропе, которая соединяла эту часть поместья с задней стороной главного здания. Тысячи раз проделывал он этот путь и почти всегда испытывал приятное предвкушение того, что ждало его в конце. Сейчас – тоже. У него была назначена встреча с мистером Уоллингфордом, и любой такой визит относился к числу незаурядных событий.
Жизнь в Линденвальде всегда была хорошей. Мистер Уоллингфорд относился к нему как к сыну, и поэтому Джей получил многое из того, что достается сыновьям богатых людей.