Я совершенно ее не понимал.
— О чем ты?
— Тот магазин, который потерял Курков, он был у Ливанова. Я забрала его и подкинула потому, что не хотела с тобой общаться, а потом…
— Стой, — твердо произнес я, — как ты узнала, что магазин был у Ливанова?
— Неважно, — всхлипнула в очередной раз Настя и отвела взгляд.
— Анастасия!
— Он полез ко мне целоваться, когда я от вас с Викой пряталась.
— Что? — Мне захотелось ей настучать по заднице, а Ливанова придушить. — Почему ты не сказала, что он к тебе приставал?
— Боже, Рома, о чем ты думаешь! — вскрикнула Настя, а мама тихонечко рассмеялась. Я недобро на нее посмотрел и перевел взгляд обратно на свою жену.
— Я думаю о том, о чем и положено думать мужу! К тебе приставал какой-то недоделок, а ты мне ничего не сказала!
— Я ему врезала! — выдохнула и более спокойно продолжила Настя. — Я ему врезала и забрала магазин. Потом закрыла глаза на его ложь, поверив в то, что он просто нашел магазин.
— Он его украл? — спросил я более спокойно, меня жутко порадовали Настина слова. Она поставила на место зарвавшегося лейтенанта, который вряд ли останется при своем звании.
— Да, — это уже мама, — ему заплатили за то, чтобы он тебя подставил. — Я посмотрел на Настю, и она, видимо, поняв, о чем я подумал, усиленно замотала головой.
— Нет, нет, не папа. Папе все докладывал Рассохин.
— Ах, Рассохин, — кивнул я и понял, что переоценил свои силы. В висках опять начало стучать отбойными молотками. Прикрыл глаза и тихо попросил маму продолжить.
— Это конкуренты отца, Рома. Они узнали, где ты находишься, добраться, само собой, не смогли, а потом как-то вышли на Ливанова. Он сам не знает, как они узнали, куда он едет, но заплатили ему немалые деньги, чтобы тот выкурил тебя с заставы. У него не получилось, и он перестал выходить с ними на связь. А потом… — мама вздохнула и замолчала.
— Что? — Я открыл глаза: не нравился мне ее тон.
— Отец нашел компромат и слил Сташенко, там без вариантов, совсем. Он уже больше месяца в СИЗО и выкрутиться не сможет.
— И?
— Боже, Рома, что непонятного, — раздраженно произнесла Настя и села на краешек койки, — не мучай маму. Заказал он тебя со злости.
— Ворон, — на автомате произнес я, и обе мои женщины выпучили на меня свои голубые глаза. — Прости, забылся, — улыбнулся, — у меня же это, как его, сотрясение. Так что мне можно иногда тупить. Так вот, Калинина, ты откуда такого лексикона набралась? Бандитских фильмов пересмотрела?
— Так, все! — на этот раз голос повысила мама, соскочив со стула. — С тобой совершенно невозможно по-нормальному разговаривать, а это значит, ты уже идешь на поправку. Я к папе, успокою его и дедушку с бабушкой.
Мама поцеловала меня в лоб и покинула палату.
— Ну так что?
— Что? — задумчиво протянула Настя.
— Ты меня все еще любишь?
— Калинин, ты дурак!
— Определенно. По голове же стукнули.
— Сильно болит?
— Очень! А еще ты меня даже не целуешь, и я прямо готов умереть от тоски — подумал, что ты меня разлюбила. — Надул губы, до последнего сдерживая смех.
— Сумасшедший! — всхлипнула принцесса и, придвинувшись ко мне, быстро чмокнула в губы.
— Это все?
— Хорошего по чуть-чуть, — засмеялась она мне в губы, а потом проникновенно зашептала, выбивая свои слова клеймом у меня на сердце: — Рома, я так за тебя испугалась, я думала — умру. Когда отец рассказал мне все, как есть, он к тому моменту уже договорился и к тебе отправили вертолет из Хабаровска. Тебя нашли и оказали первую помощь, а Макара задержали, и, даже зная, что самое страшное позади, я чуть с ума не сошла. Даже лететь на самолете страшно не было, потому что я боялась за тебя. Ты не приходил в себя, и… и…
— Принцесса, тише, тише, родная. — Поцеловал свою любимую девочку и, взяв ее лицо в перебинтованные ладони, твердо произнес: — Я больше тебя никуда не отпущу, слышишь! Никуда! Я так тебя люблю, что у меня аж внутренности скручивает.
— Не надо, — улыбнулась Настя сквозь слезы, — не надо меня отпускать. Все хорошо, Рома. Я всегда буду рядом. С тобой. Папа — он… он, — она засмеялась сквозь слезы, — обещал врезать тебе, когда очухаешься, за то, что лишил меня торжественной свадьбы. Но это несерьезно…
— Правда, что ли? — Отчасти я понимал своего тестя.
Тесть… непривычное слово.
— Да, я поэтому его не пустила к тебе.
— Так он здесь? — У меня даже голова перестала болеть от таких новостей.