несколько неловко перед новоявленным родственником, и этот «барьер родства» не позволял им, по крайней мере, пока не позволял, спустить Люка с лестницы. Если кто и был способен на подобный решительный шаг, то только Лион.
На следующий день они вместе с Мэгги от правились в Джилленбоун, где подали заявление о разводе. Они хотели, чтобы все было быстро и тихо, но, как выяснилось, Люк тоже не сидел сложа руки. В светской хронике центральной джилленбоунской газеты стали появляться заметки о грядущем громком бракоразводном процессе. А вскоре это сообщение подхватили и газеты более крупных городов, так как Дрохеда и ее владельцы были самыми богатыми и очень заметными фигурами в местной жизни. Через несколько дней вечером Люк позвонил сам. Он был сильно «подшофе», что, похоже, стало его нормальным состоянием. Мэгги сообщила ему, что подала прошение о разводе, и попросила встретиться с ней завтра в суде и подписать свое согласие. Услышав ее слова, Люк издевательски захохотал в трубку. — Я ведь уже сказал тебе, дорогуша. Никакого развода! Ни-ког-да! Я даже говорить об этом не стану. Не-ет! Если ты думаешь, что так просто будет отделаться от меня, то заблуждаешься. Очень заблуждаешься. Ха! Он бросил трубку. Мэгги и Лион долго думали, что можно предпринять, и, наконец, Лион сказал: — Такие люди ничего не делают из принципа. Это чувство атрофируется в них после полугода регулярных возлияний. Он, явно, преследует меркантильные цели. А что, дорогая Мэгги, если мы заплатим ему? Как вы думаете, деньгами мы сможем успокоить этого мерзавца? — Да, деньги для него всегда были на первом месте, — услышав это, Лион утвердительно кивнул. — Деньги и развлечения. А поскольку одно неразрывно связано с другим, я думаю, можно попытаться. На следующий день они встретились с Люком у здания суда, и Лион пригласил его сесть в машину и поговорить. Люк начал было кричать, но, когда услышал, что дело касается денег, слегка сбавил тон, однако, опасаясь за собственную безопасность, сначала, тщательно осмотрев машину, убедился, что, кроме Лиона, других мужчин в ней нет. Последнее обстоятельство прибавило ему смелости. Он начал как бешеный торговаться. — И сколько вы намерены мне заплатить? — без обиняков спросил он. — А сколько вы хотите? — холодно ответил вопросом на вопрос Лион. — Учтите, у нас мало времени, и поэтому не делайте бредовых предложений. Хоть в .этом-то будьте мужчиной. Люк задумался. Примерно с четверть часа они ждали, что же он, наконец, скажет. После затянувшихся размышлений, почесывая небритый подбородок, он заявил: — Я думаю, сто тысяч фунтов меня бы вполне устроило. — Я же предупреждал, у нас мало времени. — Черт побери, — возмутился, дохнув перегаром, Люк, — а вы что, хотите, чтобы я отпустил ее даром? — Я думаю, мистер О’Нил, самое большее, что мы можем предложить вам, десять тысяч. — Ха, молодой человек. Да вы, никак, смеетесь надо мной? Нет, ради таких денег я не лишу себя удовольствия устроить громкий общенародный процесс. — Ну что же, это ваше право. Процесс так процесс. Отлично. Мы будем готовы к нему. У нас есть деньги, чтобы нанять хороших адвокатов, и они принародно, — Лион даже не улыбался, — спустят с вас шкуру. Идите вон. Поняв, что дело оборачивается против него, Люк торопливо добавил: — Ладно, меня устроило бы и девяносто тысяч. — Я могу повторить. Десять тысяч и ни пенсом больше — глядя прямо перед собой ответил Лион. — Да и то, по-моему, это слишком большая сумма для вас. Я не дал бы вам и шиллинга, если бы не Джас. Итак, десять тысяч, либо убирайтесь прочь/ — Ну, пятнадцать. — Вон. — Двенадцать! Я столько лет... Свою историю вы можете излить приятелям в пабе. — Одиннадцать. — Нет, — Лион, был сама непреклонность. — Ладно. Черт с вами. Но деньги наличными и вперед! — Пять тысяч. Вторую половину после заключения договора. — Я вам не верю! Вы обманете меня! — Это ваша проблема. — Хорошо, — после мучительных раздумий согласился Люк. Все вместе они поднялись в здание суда, где и составили надлежащий договор. Сжимая в кармане пачку купюр, Люк занес перо над бумагой, затем замешкался и просительно осведомился: — Но вы не обманете меня? Даете слово? Дайте слово! — Неужели человек вашего склада способен верить кому-нибудь на слово? — презрительно усмехнулся Лион. — Не смешите нас. Люк, махнув рукой, поставил свою подпись на всех необходимых бумагах, получил деньги и довольно улыбнулся. — Вы — настоящий джентльмен. Приятно иметь дело с джентльменом. Лион перечитал документы, аккуратно сложил их и протянул Мэгги: — Возьмите, Мэг, и храните их как зеницу ока. А вы, — он повернулся к Люку и брезгливо сказал: — Убирайтесь и не вздумайте появиться в Дрохеде еще раз. Если же подобная мысль придет вам в голову, учтите, я прикажу спустить вас с лестницы, а затем вызову полицию, и мы возбудим против вас уголовное дело по обвинению в вымогательстве. Вам ясно? — Да, сэр. Конечно, сэр. Я... никогда больше... — Вот и хорошо, — перебил Лион. — А теперь идите вон! — Да-да. Спасибо, сэр. Вы настоящий джентльмен. — Идите вон! И поспешите, иначе я спущу вас с лестницы прямо сейчас. Люк побледнел. Лион был не крепче его, но зато настроен куда решительнее и серьезнее. — Я уже ушел, сэр. Больше вы обо мне не услышите. — Слава богу. Я рад. Когда они вышли из здания суда, Люка уже нигде не было. Лион предупредительно открыл дверцу лимузина и помог Мэгги и Джастине сесть. Сам он устроился за рулем. Через минуту машина уже катила по дороге в Дрохеду. Первым нарушил молчание Лион: — Эти скоты понимают только такой язык. Никакие аргументы на них не действуют. Вежливость они принимают за слабость. Им нужно давать понять, кто хозяин положения. Но теперь все позади, с ним покончено, и вы можете возвращаться к своей привычной, спокойной жизни. — Спасибо тебе, Лион. Не знаю, что бы, я без тебя делала. — Не за что, — улыбнулся женщинам тот.