— И что... По-настоящему усыновили? Официально?
— Конечно, официально. Должны же у ребенка быть родители. Он просто очаровательный, изумительный мальчик. И к тому же, очень талантливый. Мы с Льюисом очень любим его. И вот увидите, вы полюбите его тоже очень быстро. — Да, конечно... — проговорила Джастина тихо, а потом, повернувшись к мужу, сказала:
— Дорогой, ты до конца осознал то, что сообщила Элен?
— Ну, конечно. — Нет, ты действительно в этом уверен? Мы с тобой теперь настоящие бабушка и дедушка, — и Джастина вдруг рассмеялась. — Ну, ладно. Мы, по-моему, совсем заболтали наших гостей. Они ведь с дороги, наверняка хотят поесть и отдохнуть. Элен в этот свой приезд не переставала поражать родителей. Они совершенно не узнавали в этой молодой внимательной и серьезной женщине свою прежнюю дочь. Куда девалась ее горячность и взбалмошность? Где ее непоседливость и постоянное желание возмущаться и спорить по любому поводу? Родители с каждым днем все больше убеждались, что перед ними совсем другой человек. Льюис также пришелся им по душе. Джастина и Лион любили таких людей, как он. Молодой человек был общительным, веселым, очень обаятельным. Но, кроме всех вышеперечисленных качеств, Льюис еще был очень корректен, выдержан в суждениях, начитан и умен. Для него не составляло проблемы найти тему для разговора, одинаково интересную всем. Маленький Жак окончательно сразил их своим очарованием, детской непосредственностью, необычайной любознательностью и постоянным желанием всем помочь. Быть полезным. Жак быстро привык к Джастине и Лиону и уже без смущения, совершенно запросто, звал их дедушкой и бабушкой, к чему они тоже понемногу начали привыкать, хотя подобное обращение поначалу немного смущало их. Слышать это от двенадцатилетнего паренька все же довольно странно. Постепенно все они освоились друг с другом, ближе познакомились, и волнение, разбавленное некоторой натянутостью, царящее в доме весь первый день после приезда молодых людей, улеглось, уступив место спокойным, очень дружелюбным отношениям. К всеобщему сожалению, на исходе третьего дня Джастина улетела в Голливуд, сославшись на достаточно плотный график работы. Предстоял еще монтаж, озвучание и, вполне возможно, пересъемка некоторых сцен. Попрощавшись, Джас села в такси и уехала в ночь. Элен и Льюис пробыли в Бонне еще две недели, а затем начали собираться домой, чем очень расстроили отца. — Ну что же вы так скоро? Погостили бы еще. Ведь столько лет не виделись, — сказал он дочери. — Но нам, действительно, надо ехать, папа. Работа ждет, да и Жаку надо в школу. Там сейчас занятия, просто мы отпросили его на это время. Но теперь уже все-таки пора возвращаться. Ничего, скоро мы сможем увидеться на премьере маминого фильма. Не расстраивайся, отец. Проводив молодых людей, с грустью расставаясь с ними, а особенно с мальчиком, очаровательным юным созданием, Лион, дождавшись, когда машина их скрылась из виду, тяжело вздохнул. Это краткосрочное свидание почему- то расстроило его. Он зябко поежился. Ему показалось, что какое-то темное пятно нависло над ним. Неясная тревога копилась в душе Лиона, заставляя его нервничать. «Что-то случится, — решил он, всматриваясь в вечерний сумрак, — что-то непременно случится». У него даже появилось желание сесть в машину, поехать в аэропорт и вернуть дочь и ее семью, но Лион тут же остановил себя: «Это нервы. Всего лишь нервы». Тем не менее, ему так и не удалось заснуть, пока Элен поздно ночью не сообщила, что они в Риме. Перелет прошел благополучно. Лион, с трудом улыбнувшись, пожелал ей спокойной ночи. На душе у него легче не стало. Напротив. Тревога придвинулась ближе. Лишь после двух таблеток снотворного он смог погрузиться в мутный, беспокойный сон.
ГЛАВА 6
Работа над фильмом, в котором снималась Джас, близилась к завершению. По графику до конца съемок оставалось все лишь несколько дней, а дел еще был непочатый край. В последние съемочные дни Мэйджер установил на площадке жесткую дисциплину. Все вымотались так, что мысль о том, что съемки скоро закончатся, вызывала огромную радость. Относилось это ко всем: и к актерами, и к съемочной группе. Джастина, которая во время своего неожиданного отпуска успела отдохнуть и расслабиться, с трудом втянулась в этот жесткий ритм. В первые дни после возвращения в Америку, она по вечерам едва находила в себе силы, чтобы добраться до дома, и буквально валилась с ног от усталости. Однако старые привычки сослужили ей неплохую службу. Через день Джас уже вполне освоилась с графиком и была едва ли не единственной, за исключением Мэйджера, кто еще получал удовольствие от работы. Остальные лишь с большим нетерпением мечтали об отпуске. Премьера фильма должна была состояться лишь через два месяца, но Джастине казалось, что уже сейчас вся Америка бредит этим фильмом. Как сказал когда-то Мейджер, главное — реклама. Административная группа и нанятые инвесторами агенты по рекламе сделали свое дело. Вокруг премьеры Джесса Мейджера была раздута такая шумиха, что не проходило и дня, чтобы в какой-нибудь из многочисленных газет — от крупнейших колоссов до бульварных листков — не появлялась статья о фильме и оптимистические прогнозы критиков. Билеты на будущую премьеру шли по цене шестьдесят долларов и раскупались с молниеносной быстротой. Джастина всегда удивлялась тому, насколько хорошо поставлено в Штатах рекламное дело. Еще в начале съемок, когда работа только начиналась, вокруг нее устроили целую рекламную кампанию, начав, как и обещал в первом разговоре Джесс, лепить из нее «звезду». Ведь здесь ее практически никто не знал, и нужно было приложить массу стараний и вложить огромные деньги в то, чтобы убедить американского зрителя, да и критиков тоже, в том, что перед ними действительно великая актриса, «звезда». Джесс за это время множество раз организовывал для нее встречи с журналистами, где по его просьбе, даже настоянию, ей приходилось много позировать, пока они с азартом щелкали своими фотоаппаратами. Было еще несколько так называемых «встреч со зрителями» на телевидении. И уверенность Джесса в силе рекламы подтвердилась. Джастину даже стали узнавать на улицах, что и в самом деле удивляло. Ведь никто из этих людей ни разу в жизни не видел ее на экране. Она с большим удовольствием и нетерпением ожидала премьеры, собиралась пригласить мужа и своих дочерей. Возможно, даже кто-нибудь из Дрохеды осмелится отправиться так далеко от дома по такому случаю. Джас представляла, как будут рады ее родные успеху фильма, в котором снималась их Джас, и ее личному успеху, в котором, как уверил ее на днях Мейджер, сомневаться вовсе не приходилось. А у Лиона снова будет повод, чтобы гордиться своей женой. Ведь говоря по совести, этот фильм был последним шансом Джас на актерскую карьеру. Даже в либеральной Европе начинающие актеры ее возраста никому не интересны, что уж говорить о Голливуде. Работа же Мейджера открывала Джастине путь в кино и на крупнейшие сцены мира. Он был началом волшебной дороги в Страну Чудес, Фабрику Грез Голливуд. Разве можно не радоваться такому случаю? За несколько дней до премьеры Джастина отправила Элен, Лиону и родственникам в Дрохеду пригласительные телеграммы, в которых сообщала о дате события и о том, что билеты на самолет уже заказаны, а номера в «Ле Эско- фиер» ждут своих гостей. Она очень просила всех приехать. Джастине хотелось, чтобы семья могла разделить с ней триумф. Лион, позвонив ей, когда получил телеграмму, сказал: — Джас, милая, я поздравляю тебя. — Спасибо, Лион. Я жду тебя на премьеру. — Конечно. Непременно буду. В момент такого триумфа я обязательно должен быть рядом со своей любимой женой. Может быть, — смеясь добавил он, и меня как-то коснется лучик твоей славы? — А тебя разве еще не утомила своя, Ливень? — Нет, что ты. У нас с этой дамой взаимная любовь. Джастина улыбнулась: — Когда тебя ждать? — Думаю, прилечу накануне, нужно закончить кое-какие дела. Хотя, конечно, с радостью присоединился бы к тебе и пораньше. — Жду тебя, дорогой. Я очень скучаю, Лион. — Я тоже, милая. Люблю тебя, — и попрощавшись, Лион повесил трубку. Звонок из Дрохеды очень порадовал Джастину. Хотя, конечно, и не все смогут приехать, но гости будут и оттуда. Мэри и Джимс выразили горячее желание поздравить Джастину лично. Мэри очень радовалась за подругу и непременно желала увидеть ее новую работу. — Очень интересно посмотреть. Не только взглядом родственницы, но и взглядом какого- никакого, а профессионала, — сказала она. Джас очень пожалела, что не сможет приехать мама. Мэгги сказала, что она уже слишком стара для того, чтобы предпринимать подобные путешествия. Лишь Элен ответила ей, что безумно рада за мать и все они горячо поздравляют ее, но приехать, к сожалению, никак не смогут. — Мамочка, у меня тоже сейчас горячий период. Очень неудачно совпало, но двумя днями раньше у меня должна открыться выставка. Поэтому совершенно нет ни минутки свободной. — Конечно, милая, — ответила Джастина, хотя и чувствовалось, что она очень расстроилась. — Я прекрасно понимаю. Эта выставка, конечно же, очень важна для тебя. — Да, мам. Думаю, от того, как она пройдет,какое произведет впечатление на публику и критику, будет зависеть моя дальнейшая творческая карьера. Но как только я с ней разделаюсь, мы непременно навестим тебя. Она закрывается на следующий день после премьеры, так что, наверное, нам не имеет смысла ехать в Голливуд. О твоем успехе наверняка будут кричать все газеты, а увидимся, скорее всего, в Бонне. — Хорошо, — согласилась Джастина. — Ну, а как там Льюис? Как Жак? — Жак учится, делает большие успехи и очень радует нас с Льюисом. А мой замечательный муж сейчас вовсю готовится критиковать мои работы. Ему везет. Он сдаст свою статью еще до того, как откроется выставка, и опередит всех. А вообще, художественный критик в мужьях у художницы — это нонсенс какой-то. Честно сказать, я страшно волнуюсь. Даже Льюиса стала бояться. Ведь он сейчас для меня больше критик, чем муж. Хотя сам он говорит, что прекрасно сумеет совместить обе этих должности. — Ну, что же, девочка моя, я рада за тебя. Желаю тебе успеха. — И тебе удачи, мамочка. Поздравляю тебя. Все газеты пишут, какой великолепный фильм получился и как прекрасна в нем ты. Подожди... Где это? А, вот. Слушай: «Новый шедевр Джесса Мейджера!» Неплохо? — Ну, конечно. Они, даже не видев фильма, все уже прекрасно знают. — Им виднее. — Разумеется. Иначе эти парни не были бы голливудскими критиками. Они очень нежно попрощались. Джас чуть не прослезилась от радости, что у них с Элен, наконец-то, после долгих лет сухого общения установились добрые, дружеские отношения. Барбаре же она решила отправить приглашение попозже. У девочки, если судить по ее письмам, слишком много работы. Карьера Барбары стремительно идет в гору. Пусть работает спокойно. А приехать успеет, ведь она, слава богу, не так далеко, как остальные.