*
День накануне премьеры выдался солнечным и теплым. Джастина встретила Лиона и Мэри с Джимсом в Лос-Анджелесском международном аэропорту, и они приятно провели вечер, отдыхая, рассказывая друг другу о том, у кого как идут дела, обсуждая общие семейные проблемы. Вечером Джастина отвезла их в Беверли-Хиллз, в отель «Ле Эскофиер», где жила сама во время съемок. Проезжая по городу в арендованном студией «роллс-ройсе», они смотрели сквозь тонированные стекла на красующиеся повсюду плакаты нового фильма. «Джастина Хартгейм в новом шедевре Джесса Мейджера: “Не вошедшие в рай”», а чуть ниже: «Это лучшее из всего, что вы видели!» С плакатов серьезно смотрела Джастина, а седой, тонколицый, закрывающий глаза старик уткнулся лбом в ее щеку. — Это на самом деле так гениально, как кричат эти ребята? — спросила Мэри. — Все говорят, что Мейджер — гений, но я не пошла на студийный просмотр, — ответила Джастина. — Мне и так страшно. — Да брось, Джас, — подмигнул племяннице Джимс. — Все будет отлично. Ну, подумай сама: не могут же все газеты врать! Значит, фильм гениальный! Надо больше доверять людям. — Спасибо, — засмеялась она. — Ты умеешь найти нужное слово для поддержки. — В любое время! — хмыкнул Джимс. «Ролле» высадил пассажиров у шикарного
здания отеля и умчался, а они разошлись по своим номерам. Лион ушел вместе с Джас тиной. Но и здесь реклама не давала им покоя — прямо за окном, в черной пустоте калифорнийского неба парил освещенный мощными прожекторами аэростат, на котором красовалась все та же надпись: «Джастина Хартгейм в новом шедевре Джесса Мейджера: “Не вошедшие в рай”».
— Они неплохо подготовились, — констатировал удовлетворенно Лион, глядя в окно. — Забудь об этом, — улыбнулась Джастина. — Иди ко мне... К полудню следующего дня все с нетерпением ждали приезда Барбары.
*
Барбара проснулась оттого, что кто-то настойчиво и очень требовательно жал на кнопку дверного звонка. С трудом заставив себя открыть глаза после бурно проведенной ночи, Барбара кое-как набросила на плечи халат, сунула ноги в тапочки и поплелась к двери, отчаянно при этом завидуя Максу, который продолжал безмятежно спать, чему-то улыбаясь во сне. — Кто там? — спросила она, подойдя к двери, еще не до конца проснувшись. — Телеграмма, — послышался из-за двери бодрый мужской голос. — Одну минутку, — ответила девушка и направилась обратно в спальню. Она вновь вернулась к кровати, мимоходом взглянув на часы. Семь пятнадцать. Господи! Надо же было в такую рань! Она так рассчитывала выспаться сегодня. Наклонившись над Максом, девушка тронула его за плечо и сказала: — Макс, проснись. Он что-то неразборчиво пробормотал, перевернулся на другой бок и вновь засопел, даже не открыв глаз. Барбара потрясла его за плечо более настойчиво: — Макс, проснись. Там в дверь звонят. Говорят, что нам телеграмма. Открой, пожалуйста. Лишь со второго раза Макс заставил себя открыть глаза и переспросил непонимающе: — Что? — Открой. Там звонят, говорят, телеграмма. — А... сейчас... — ответил Макс, все еще находясь в довольно крепких объятиях сна. Поднявшись с постели, он, пошатываясь и зевая, отправился открывать дверь. «Боже мой, я совсем становлюсь ненормальной», — подумала девушка. В последнее время почему-то тревожное чувство не покидало ее. Во всем ей мерещилось что-то страшное и опасное. А сейчас, когда из-за двери раздалось одно единственное слово — «Телеграмма», — она почему-то побоялась сама открыть дверь. «Насмотришься всех этих фильмов по TV, почитаешь колонку происшествий в газетах... Там только и пишут о том, что, вот, убили человека, выманив из квартиры какой-нибудь ерундой вроде: “Телеграмма”, или “Ваши покупки”, или еще “Пиццу заказывали?”, — подумала она. — Ради чего? Двух десятков долларов да старого телевизора?» Девушка снова забралась под одеяло, которое до сих пор хранило тепло человеческих тел, и стала ждать Макса. Когда он вошел, она подняла на него взгляд и, увидев в его руках сложенный пополам белый листок, сказала с облегчением: — Надо же, действительно, телеграмма. И что в ней? Послание это не вызвало у Барбары чувства тревоги. Если бы в ней было что-нибудь страшное, то Макс не вошел бы в комнату с такой широкой улыбкой на губах. — Так что в ней, Макс? — У нашей дорогой мамы послезавтра премьера, и нас с нетерпением ожидают в Лос-Анджелесе. Билеты, кстати, уже заказаны. — Замечательно. Я очень рада за маму, и поехать, конечно же, нужно обязательно. Но, — тут она горько вздохнула, — плакал мой выходной. Так хотелось сегодня отоспаться. Ну что же, придется отправляться на работу и просить мистера Лоуда предоставить мне хотя бы три дня за свой счет. Не хотелось бы. У меня ведь через две недели судебное разбирательство, а дело очень сложное... М-да. Но ничего не поделаешь. Мама всегда так жаждала стать известной актрисой, и вот ее мечта сбылась. Мы, конечно, должны поехать. — Конечно, — согласился Макс. — Но чтобы это сделать, мне придется забыть об этих двух выходных. — Ну вот, а я думал, мы весь день проведем вместе, — расстроенно произнес Макс. — Нет, если мы едем, то сегодня и завтра ты можешь вообще забыть о моем существовании. Через десять дней слушанье в суде, и мне не мешало бы подготовиться как следует. На этом деле я, возможно, сделаю себе имя, так что... уж извини. Говоря это, она успела умыться, и сейчас торопливо одевалась, причесывалась и подкрашивалась. — Ну надо же. Обидно-то как. А у меня были отличные планы относительно этих выходных, — вздохнул он и тут же добавил: — Ты что, так и пойдешь? Даже кофе не выпьешь? — Некогда, Макси. Взгляни на часы. Если на работу, то к восьми. И так уже опаздываю. Остановившись в прихожей возле большого, в полстены, зеркала и в последний раз окидывая себя взглядом, Барбара сказала: — Макс, мне придется сегодня и завтра из-за того, что мы уезжаем, задерживаться в фирме после окончания рабочего дня. Ты встретишь меня после работы? — Встречу, разумеется. А во сколько? — Думаю, часов до одиннадцати-то я проработаю. Приезжай примерно к этому часу, хорошо? — Договорились, — он зевнул еще раз и потряс головой. — Черт, спать-то как хочется. Барбара одарила Макса легким и быстрым поцелуем и, махнув на прощание рукой, вышла из дома. Первым, кого она встретила, войдя в офис, был как раз тот, кто ей нужен. Мистер Лоуд. Он, увидев ее, улыбнулся и произнес: — Здравствуйте, мисс Хартгейм. А мне припоминается, что вы должны отдыхать сегодня? Неужели я ошибаюсь? — Нет, мистер Лоуд. Вы правы, как всегда.
Но я решила выйти на работу. У меня к вам будет просьба. Послезавтра у моей мамы премьера фильма в Голливуде, и я хотела спросить вас: нельзя ли перенести мои выходные на конец недели?
— Эта премьера настолько важна для вас? — Даже больше. Я очень люблю свою маму, а это ее первый фильм в Голливуде, и ей будет необходима моя поддержка. Я должна быть там. — Ну что же, раз это так важно, поезжайте, Барбара. Думаю, у компаньонов не возникнет никаких возражений по этому поводу. По крайней мере, я возьму эту проблему на себя. — Спасибо, мистер Лоуд. — Не за что, милая леди, не за что, — улыбнулся он и тут же спросил: — Но вы, разумеется, помните, что через десять дней у вас слушанье в суде? — Помню, конечно. Я успею хорошо подготовиться за оставшиеся дни. — Отлично. В таком случае поезжайте и передайте от меня поздравления своей матери, мисс Хартгейм. — Спасибо, мистер Лоуд, — поблагодарила его Барбара и направилась к своему столу. — Кстати, когда вернетесь, приходите ко мне, обсудим тактику ведения вашего процесса. У вас будет очень опасный оппонент. — Еще раз благодарю вас. — Еще раз не за что, — ответствовал тот. Девушка сразу же достала из сейфа целую гору папок с документами, касающимися дела, которое она готовила, и погрузилась в работу. Лоуд был не так уж чрезмерен в своих опасениях. Времени до слушанья оставалось всего ничего, а сделать предстояло очень много. Дело было очень интересным, процесс обещал быть довольно громким, поэтому Барбара, совершенно не замечая, как летит время, полностью погрузилась в бумаги. Она готовила выписки, справки по делу, снимала ксерокопии документов, отмечая в них интересующие ее моменты, и делала еще массу всяких необходимых мелочей. — Эй, Барбара, очнись! — раздалось вдруг прямо над самой ее головой. — Что? — вздрогнув от неожиданности, подняла голову девушка. Перед столом стояла Сюзан, ее молодая коллега, недавно закончившая университет. — Ну, наконец-то. Уже полчаса пытаюсь привести тебя в чувства. Ты обедать пойдешь? — Как обедать? А сколько времени? — Уже пора. Ты что там, любовный роман читаешь? Никак тебя не оторвать. Пойдем, а то совсем заработалась. Барбара при мысли об обеде ощутила внезапно возникшие голодные спазмы в животе и поняла, как же она голодна. Она мельком взглянула на часы, потерла ладонью уставшие глаза и сказала: — Да, сейчас. Подожди меня. Сюзан вышла, а Барбара, сложив папки обратно в сейф, закрыла его и лишь после этого отправилась следом за подругой. Вернувшись после обеда, во время которого Сюзан так и не удалось поболтать с ней, так как мысли девушки были заняты изучаемым делом, Барбара вновь разложила папки на столе и работала до самого вечера, лишь иногда отрываясь для того, чтобы попрощаться со своими коллегами, которые расходились по домам в конце рабочего дня. Вскоре она осталась в комнате одна и с удовольствием подумала о том, что теперь-то уж точно никто не будет отвлекать ее. Мистер Лоуд, тоже направляясь домой, заглянул к ней и спросил: — А вы, что же, остаетесь, мисс Хартгейм? — Да, мистер Лоуд. Хочу еще поработать. — Но вы и так сегодня целый день просидели за этими бумагами. Отправляйтесь домой, отдыхайте. Барбара задумалась на секунду, а потом ответила: — Нет, я все же еще поработаю. — Похвально, похвально. Подобная инициатива всегда вызывает уважение, — старик усмехнулся. — Но, Барбара, вы же юрист и должны понимать — по вашей милости профсоюз просто спустит с меня шкуру. Ну да ладно, воля ваша. В принципе, я доволен вашим подходом к делу. Удачно вам поработать. — Благодарю вас, мистер Лоуд. Попрощавшись, старик неторопливо подошел к дверям и так же, как все остальные, выскользнул под легкий, жиденький вечерний дождик, отбивающий такт своих мелодий на барабанах тротуаров и окон, крыш и витрин. Лоуд тоже отправился в свой красивый уютный особняк, где его уже дожидалась жена и вкусный сытный ужин. Теперь уже Барбара была в помещении фирмы в полном одиночестве, если не считать, что возле входа сидел, читая вечернюю газету, охранник, заступивший на ночную смену. К двенадцати часам, когда мозг ее уже совсем отказывался воспринимать и обрабатывать информацию, Барбара стала собираться. Она абсолютно потеряла чувство времени и была несказанно удивлена, когда взглянула на большие настенные часы. Двенадцать? Ее сковало чувство тревоги. Макс должен был приехать час назад. Господи, что случилось? Или она просто задремала и видит сон? Барбара ущипнула себя за руку и почувствовала боль. Нет, это не сон! Но тогда, где Макс, что с ним? О, Боже! О, Боже!!! Нужно собираться, ловить такси и мчаться домой! Возможно, с ним что-то произошло! Он вошел в комнату, когда она уже успела сложить папки в сейф и как раз поворачивала ключ, запирая его. — Привет, — сказал он, широко улыбнувшись. — Как работалось? — Замечательно. Где ты был? — Знаешь, машина встала прямо посреди улицы. Пока добрался до телефона, пока приехала техпомощь... Как твои дела? Что-то на тебе лица нет. — Устала смертельно, голова гудит и страшно хочется спать, — Барбара решила не рассказывать ему о своих страхах. — А как у тебя? — Как обычно, в порядке. Ну что, пойдем? — спросил он. — Пойдем, — Барбара подхватила свою сумочку, и они пошли по длинному коридору, ведущему к выходу. Попрощавшись возле дверей с охранником и пожелав ему спокойного дежурства, Макс и Барбара вышли на улицу, услышав за собой звук запираемого замка. Молодые люди не спеша дошли до машины, наслаждаясь теплой, ясной ночью, и Барбара с удовольствием, после целого дня, проведенного в офисе, вдыхала чистый ночной воздух. До дома они добрались минут за пятнадцать, и девушка, наспех перекусив и оставив разочарованного Макса одного в гостиной досматривать ремейк какого-то невнятного боевика, отправилась в спальню. Лишь только голова ее коснулась подушки, в ту же секунду она уснула.