*
Ей снился очень странный сон... Вся семья вновь собралась в Дрохеде. За длинным, накрытым белой скатертью столом сидели Джастина и Лион, Элен и Льюис, Джимс, Мэри, Пэтси с Анджелой, Мэгги, двое каких-то малышей и парнишка лет двенадцати тринадцати. Они с Максом вошли в гостиную и замерли на пороге. Странная тишина и отсутствующее выражение на лицах родственников заставили Барбару испуганно охнуть. Она сделала шаг вперед, ближе к столу, и вновь замерла в нерешительности. — Папа, мама, — девушка услышала свой голос словно со стороны. Он был далеким и слабым. — Что случилось? Джастина пустым взглядом посмотрела на нее. — А, это ты, доченька, — бесцветная улыбка коснулась ее губ. — Входи. Мы так долго ждали тебя. Что с тобой случилось? — Со мной? — удивилась Барбара. — Со мной ничего не случилось. У меня все в полном порядке. — Разве, — вступила в разговор сестра. — Странно. А я думала, что у тебя неприятности. Но, наверное, ошиблась. Элен тоже повернулась к ней, и Барбара вдруг с ужасом заметила, как на ее белом платье расплываются пятна крови. Они были везде: на груди, на животе, на боках. — О, Господи! — выдохнула девушка. — Элен, что с тобой? На тебе кровь! Элен бесстрастно посмотрела на свое платье и, ничуть не удивившись, перевела взгляд на сестру. — Ну вот, видишь, — ее голос тоже был размытым и тихим, словно шорох листвы под дождем. — А ты говорила, что у тебя все в порядке. — Но у меня, и правда, все нормально. — Разве? — безразлично сказала Элен. — Но ведь это же твоя кровь. — Моя? — с ужасом спросила Барбара. — Конечно, — Элен кивнула. — Но что же ты стоишь? Садись. Нам же скоро уходить. Садись. Головы всех присутствующих повернулись к ней, и Барбара испугалась, увидев на их лицах абсолютно равнодушное выражение. — Уходить? — спросила она, чувствуя, как ее сердце учащенно бьется у горла. — Разумеется, — подтвердила Джастина безо всяких эмоций. — Садись. Мы давно ждали тебя. — Мама, папа, что случилось? — Барбара подошла к столу и, отодвинув стул, присела. — Ты села не на то место, — остановил дочь Лион. — Тебе нужно пересесть поближе к сестре. — Зачем? — не поняла Барбара. — Почему? Я хочу сидеть с вами! — Ты не можешь сидеть на этой стороне стола, — покачала головой Джастина. — Но почему? — Потому что ты ушла. — Ушла? — Конечно. Тебе не надо было этого делать, но теперь уже ничего не изменишь. Пересядь, пожалуйста, милая. Барбара поднялась и вдруг почувствовала слабость под коленками. Ее платье оказалось залито кровью, как и платье Элен. — Что это?! — воскликнула она в замешательстве. — Кровь, — ответил за Элен Льюис. — Твоя кровь. Но, похоже, за тобой уже пришли. — За мной? Барбара обернулась и вскрикнула. Прямо за ее спиной стояли четыре безликие черные фигуры. Две из них держали за руки Макса, двое готовились схватить ее. Девушка испуганно попятилась. — Но я не хочу никуда идти! Папа, мама! Я хочу остаться с вами! — Уже поздно, дорогая, — вдруг улыбнулась Джастина, — Уже поздно... Холодные руки легли на плечи девушки. Крепкие пальцы сжались, словно челюсти стального капкана... Барбара вскрикнула и проснулась. В соседней комнате телевизор заходился в истерике пальбы. По улице проезжали машины, и их шум немного успокаивал. В окна лился неоновый свет рекламы закусочной «Бургер Кинг». Несколько минут девушка лежала, прислушиваясь к биению своего сердца. Что за страшный сон? Чем он вызван? Наверное, просто разыгрались нервы, да еще и утомилась на работе. Ей же целыми днями приходится читать старые дела: убийства, страхи. Да и в газетах то же самое. О’кей. Надо попробовать еще раз уснуть. Она поворочалась, устраиваясь поудобнее, и закрыла глаза, но сон не шел. Перед глазами стояли пустые лица родственников. Прошло не менее часа, прежде чем желтая река забвения вновь унесла ее.
*
Следующий день начался точно так же, как и предыдущий. Барбара проснулась под звон ненавистного будильника. Первым позывом было схватить чертов механизм и разбить его о стену или выбросить в окно. Макс уже не спал. Он лежал рядом с девушкой и смотрел ей в лицо. Глаза его при этом весело сверкали. — Доброе утро, — произнес он ласково. — Как спалось? — Хорошо. Только мало. Еще бы столько же, и было бы в самый раз. Макс дорогой, свари, пожалуйста, кофе. Барбара поплелась в ванную, на ходу стягивая с себя ночную сорочку. Когда она умылась и посвежевшая и пришедшая в себя вышла из ванной комнаты, кофе был уже готов, а Макс ждал ее, сидя за кухонным столом, полностью одетый. — Ты куда-то собрался? — спросила девушка. — Как «куда-то»? На работу. — О, Господи, я, по-моему, слишком переутомилась. Уже ничего не соображаю. Девушка села за стол и взяла в руки свою чашку с кофе. Макс, улыбнувшись, сказал ей: — Милая, пока я вчера ночью скучал в одиночестве, мне пришла в голову одна мысль, которая, на мой взгляд, покажется тебе довольно интересной. — И что же это за мысль? — с улыбкой спросила Барбара. — Я знаю, что ты неистощим на идеи. Что же будет на этот раз? — Мне показалось, что ты будешь не против, если мы сегодня же поженимся. И сделаем, кстати, замечательный подарок твоим родителям. Представляешь? — Нет, Макс, я, конечно, буду очень рада, но только не сегодня. Ты же знаешь, мне нужно работать. Я опять буду в фирме до самой ночи. — Я предвидел это возражение и, пока ты спала, не терял времени даром. Порывшись в телефонной книге, я узнал, что в нашем прекрасном городишке есть две фирмы, которые работают круглосуточно. Они как раз обслуживают таких ненормальных, как мы. Только ночью это стоит немного дороже. — И как ты себе это представляешь? — засмеялась девушка. — Ты во фраке, я в белом платье... Барбара осеклась. Перед глазами всплыла картинка из вчерашнего сна. «Твоя кровь... Это твоя кровь...» О, Господи! — Ну, зачем так торжественно? Я заеду, заберу тебя с работы, и мы тут же отправимся в одну из этих фирм и поженимся. Ты же сама говорила, что не хочешь никаких церемоний и пышных торжеств. — Да, говорила. Ну, что же, — глаза ее радостно заблестели, — я согласна. Для мамы это будет, действительно, большим сюрпризом. — Вот и прекрасно. Я заеду за тобой, как и вчера, к одиннадцати. Будь, пожалуйста, готова к этому времени, договорились? — Хорошо, — девушка улыбнулась. — Ну, мне пора бежать. — До свидания, милая. До вечера, — сказал Макс, крепко поцеловав ее при этом в губы. — А завтра, ты только представь себе, мы будем снова в волшебной жаркой Калифорнии. — Да, я рада этому, — ответила Барбара и вышла из квартиры, бросив на прощание: — Так жду тебя в одиннадцать. Смотри не опоздай! Сегодня ей работалось необычайно легко. Время летело с умопомрачительной скоростью, и Барбара была в замечательном настроении, предвкушая событие, ожидающее ее ночью. После обеда Макс позвонил ей и, когда девушка сняла трубку, сказал: — Привет, милая. Как дела? — Отлично, — весело ответила она. — А ты как? — Как обычно, лучше всех в этом городке. Знаешь, позвонил, чтобы порадовать и заинтересовать тебя. У меня для моей будущей жены есть замечательный подарок. Только пока не скажу какой. Помучайся до вечера, ладно? — Ну, Макс, ты, как всегда, в своем репертуаре. Мог бы тогда и не говорить. Теперь только об этом и буду думать. А как же мне работать, если в голове будут подобные мысли? — смеясь, спросила она. — Ну, ты потерпи, пожалуйста. — Да уж доживу как-нибудь. Жду тебя вечером. Смотри не опоздай! — еще раз напомнила Максу Барбара и засмеялась. — Ну ладно, счастливо. А то работы еще столько, что, наверное, и за год не управиться. — Пока, милая. До вечера. В десять часов вечера Барбара отложила папку с делом и подборку необходимых для работы материалов. Как и накануне, офис уже давно опустел. Тишина стояла полная, нарушаемая лишь шелестом газеты, которую читал любознательный охранник. Девушка неожиданно почувствовала себя дико уставшей и подумала с какой-то отстраненностью, что впустую тратит время, просиживая за бумагами. За все время юридической практики подобная мысль пришла ей в голову в первый раз. В этом была и какая-то странность, и некоторая философская глубина. А самое странное, что Барбару эта мысль ничуть не удивила. Девушка восприняла ее как истину, не требующую каких-либо доказательств. Что-то гораздо более глубокое, чем все ее дела, работа и... и даже предстоящее замужество. Убрав бумаги в сейф, Барбара потянулась и, достав из сумочки косметику, начала приводить себя в порядок. «Что-то у тебя утомленный вид, — подумала она. — Да, слишком утомленный». Ну, ничего. Завтра они с Максом будут в Калифорнии нежиться под солнцем, пить коктейли и радоваться за маму, за ее успех, за ее фильм. Все будет хорошо. Все просто обязано быть хорошо. Чем ближе придвигались стрелки к одиннадцатичасовой отметке, тем все больше мысли ее занимала предстоящая импровизированная женитьба. В надежде на то, что ради такого события Макс приедет хотя бы чуть-чуть пораньше, Барбара уже в половине одиннадцатого приготовилась выйти из конторы, навела порядок на столе и сейчас, сварив себе кофе, стоя у окна и глядя на заполненную машинами улицу, размышляла о разных приятных мелочах, то и дело поглядывая на часы. Мысли ее помимо бракосочетания занимало еще и предстоящее завтра путешествие в Калифорнию. Девушка с радостью предвкушала встречу с родителями. Да и по Элен Барбара уже соскучилась. Сто лет ее не видела. «Не считая сегодняшнего сна», — произнес в голове чей-то не очень приятный голос. Барбара вздрогнула и торопливо посмотрела на часы. Без десяти. Она сделала глоток кофе и вновь стала наблюдать за суетливым потоком автомобилей внизу. Так за размышлениями прошло полчаса, а Макса все не было. Девушка вспомнила о вчерашней поломке и с неожиданным для себя раздражением подумала о том, что уж в такой день машину можно было бы осмотреть заранее. Следом за первой пришла и вторая мысль: но ведь ее осматривали только вчера! Барбару вдруг охватила легкая тревога. «Почему Макс задерживается? Какие причины могли заставить его опоздать в такой вечер? Может быть, что-то стряслось? Что-то действительно стряслось?» — думала она. Подобные мысли роились в ее голове, не покидая ни на секунду. Вновь стал что-то нашептывать неприятный тревожащий голос из ее кошмара. Не выдержав напряжения, девушка схватила трубку и набрала номер их квартиры, едва не рассмеявшись от облегчения. Ну, конечно, Макс просто уснул. Или забыл включить будильник. Точно. Ну же! Докажи, что я не ошиблась... Короткие гудки были ей ответом. Они с монотонной обреченностью разбивались об ее сознание. Барбара ждала не меньше пяти минут, а затем опустила трубку на рычаг. Время тянулось ужасно медленно. Когда прошел еще час, Барбара уже не находила себе места от беспокойства. Она подошла к окну и долго стояла, глядя на улицу, на огни находящихся неподалеку домов, на свет фонарей и проезжающие по дороге машины. Девушка надеялась, что вот сейчас, наконец, к подъезду офиса подкатит сияющий Макс. В квартире было темно. Макс погасил весь свет и взглянул на развязно мигающий зеленым циферблат электронных часов. Молодой человек стоял у окна и с высоты десятого этажа рассматривал ночной город, переливающийся всеми цветами радуги. Он стоял и размышлял о себе и о своей жизни. Через час Максу предстояло отправиться за Барбарой, а через два часа он будет уже женат. Сия жертва должна была изменить его, надо сказать, довольно нудную жизнь к лучшему. Во всяком случае, он на это очень надеялся. Макс по-своему любил эту женщину, спасшую ему когда-то жизнь. Но чувства его, на самом деле, не были столь глубоки, как чувства Барбары. Скорее, их можно было бы назвать симпатией. Да, именно так. Симпатией. Хотя он прилагал все усилия, чтобы она видела его безграничную, бушующую, словно океан во время шторма, страстную любовь. Он был очень честолюбивым человеком. И когда в одной из командировок встретил Луэллу и, ближе познакомившись с ней, выяснил, какое место в обществе занимает ее отец, сразу же принялся очень напористо и настойчиво обхаживать ее. Еще в ранней юности Макс решил для себя, что любым способом, всеми правдами и неправдами, он добьется того, чтобы карьера его шла в гору и достигла бы в результате больших высот. Встретив Луэллу, Макс понял, что это его шанс. У Барбары тоже, конечно, был очень влиятельный отец, который, если бы захотел, мог сделать практически все что угодно. Но сама Барбара была вовсе не тем человеком, который стал бы просить у кого-либо что-либо. И скорее всего, она ни за что не согласилась бы принимать подобного участия в его судьбе, хотя ей стоило сказать лишь слово. Ведь ее отец души в ней не чаял. Другое дело Лэулла. Та просто потеряла из-за него голову и готова была сделать все, лишь бы только ее любимый Макс женился на ней. Что он и сделал. Ах, какая была свадьба! Какая свадьба! Какие люди жали ему руки и трепали по плечу! Но он-то спиной ощущал их взгляды. Взгляды итальянцев. Это, конечно, была чудная партия. Вдвоем с Луэллой они составляли не худший альянс. У нее — положение, у него — честолюбие и прекрасно работающие мозги. Макс не сомневался: ему нужен лишь толчок, и уж тогда он покатится по дороге жизни так, что остановить его не сможет никто. И поднимется до самого высшего ранга на лестнице карьеры. Америка — страна равных возможностей, особенно для стопроцентных янки. Нужен лишь толчок, и все пойдет как по маслу. Потом начались неприятности. Сначала Макс узнал, что Луэлла беременна от него и отец ее, Джино Бонатти, вне себя от бешенства. Этого Макс понять не мог. Он-то думал, что влиятельный дедушка обрадуется известию о скором рождении внука, но вышло совершенно иначе. Джино Бонатти сразу принял Макса не очень- то тепло и любезно. Он был истинным сицилийцем и буквально обожал свою единственную дочь. Джино считал, что Макс для нее абсолютно не пара. Всю жизнь он мечтал о том, чтобы его красавица дочь вышла замуж на настоящего итальянца, предпочтительнее из их круга. Но то, что она полюбила именно американца, сводило Джино с ума. Бонатти был очень умным и проницательным человеком. Он прекрасно видел и понимал, для чего Макс так настойчиво пытается влезть в их общество. Что же, старик не ошибался. Кем-кем, а слепцом-то его не назвал бы никто. Однажды он даже чуть не разругался с Луэллой, когда откровенно высказал ей все, что думает о Максе. Девушка закатила настоящую истерику, заявив, что любит его, жить без него не может и, если отец будет мешать ей, она покончит с собой или сбежит вместе с Максом. Поддавшись на уговоры дочери, Джино решил некоторое время понаблюдать, что же получится из этого, как он считал, никчемного брака. Но отношения между Максом и Луэллой, казалось бы, складывались неплохо. Девочка была счастлива, и Джино стал понемногу успокаиваться. А потом Макс, проходя однажды вечером мимо кабинета Джино, услышал разговор, доносившийся из-за закрытой двери. В смысл он не вникал. В кое-каких делах лучше не знать слишком многого, иначе можно поплатиться головой, однако вполне отчетливо разобрал, как кто-то несколько раз назвал Джино «доном». Нельзя сказать, что Макса это сильно удивило. Напротив, он даже обрадовался. Его домыслы, — и только домыслы, — получили реальное подтверждение. Но Макс находил, что это вовсе не так уж и плохо. Ведь, говоря по совести, кто в этом бренном мире пользуется наибольшим влиянием? Только не конгрессмены. Макс с детства уяснил для себя: наибольшей силой обладает тот, у кого в руках пистолет. Дон Бонатти оказался именно таким человеком. И Макс, в общем-то, был этому рад. Теперь надо было понять, как с выгодой для себя воспользоваться полученной информацией. После недолгих размышлений он решил поступить так, как подсказывала ему нетерпеливая натура. На следующий вечер Макс зашел к дону и попросил разрешения поговорить с ним. Бонатти согласился, хотя от Макса не укрылось выражение брезгливого недовольства, появившееся на лице тестя. Он почувствовал ярость. В этом- то и заключалась ошибка, едва не стоившая ему впоследствии жизни. Макс забыл данное самому себе когда-то слово: никогда не позволять чувствам брать верх над разумом. Но тогда-то он надеялся на здравый смысл Джино Бонатти. Не мог же этот мафиози убить мужа собственной дочери. Макс чувствовал себя в достаточной безопасности. Однако он слишком уважал себя, чтобы позволить итальянцу, кем бы он там ни был, разговаривать с собой в подобном тоне и с подобным выражением на лице. Макс позволил себе лишь намек на то, что знает некоторые нелицеприятные факты из жизни тестя. Лицо дона Бонатти сперва напряглось, а затем уж приобрело равнодушно-отсутствующее выражение. И это напугало Макса куда больше, чем ярость или неприкрытая злоба. Эмоции уходят и угрозы, высказанные в бешенстве, вместе с ними, а решения, принятые хладнокровно, осуществляются почти всегда. Дон Джино Бонатти объяснил молодому американскому зятю, что все его знания ничего не дадут, равно как и угрозы, и что, вообще, дон не тот человек, которого легко напугать. Тем более, такими мальчишескими средствами. Видимо, зять его с кем-то спутал. Он вовсе не босяк из Бронкса. И не торговец наркотиками или шлюхами. На следующий день Макс, как обычно, отправился на работу. С трудом досидев до обеденного перерыва, он подхватил свой дипломат, в котором не было ничего, кроме документов, и ближайшим же рейсом улетел из этого города, подальше от семьи Бонатти. Хотя, уже сидя в салоне самолета, ему вдруг пришла в голову мысль о том, что вряд ли этот его поступок останется безнаказанным. Ведь Джино тут же взбредет в голову, что его прелестная дочка навеки опозорена. Тем не менее, оставаться в доме после подобного разговора было равносильно самоубийству. В конце концов, дон Джино Бонатти сам виноват. Не так уж много от него требовалось. Теперь же Макс решил, что лучше и безопаснее вернуться к Барбаре. Она без ума от него и, хоть она и не любит обращаться за помощью к родителям, рано или поздно ему удастся заставить ее сделать это. Но даже сейчас в этом союзе будет один бесспорный плюс — Барбара не дочь мафиози и общение с ее отцом не навлечет на него смертельной опасности. Около двух месяцев Макс умело путал следы, прятался, переезжая из города в город, ночуя в задрипанных грязных мотельчиках. В то же время он постарался выяснить все о Барбаре. Когда Макс вернулся в Кливленд, чтобы осчастливить Барбару своим внезапным возвращением и вновь начать убеждать ее в своей безграничной любви, его ждало потрясение. Он не смог отыскать девушку ни дома, ни на работе. А в фирме, куда он пришел, разыскивая ее, ему сообщили, что Барбара выходит замуж и сейчас у нее небольшой отпуск в связи с этим событием. Узнав же, за кого она выходит замуж, Макс почувствовал, что забрел в тупик. Его мир рушился, словно карточный домик. «Мафия! Боже мой, — думал он, — кругом мафия! Как это я раньше этого не замечал?! Казалось, что кругом в большинстве своем нормальные люди. А выходит, что все как раз наоборот. На каждом шагу мафия! Господи, неужели от этих дерьмовых итальяшек никуда нельзя укрыться? Неужели они вездесущи?!» Максу стало очень жаль себя и даже немного жаль Барбару. Ведь она, выходя замуж за Гарри, совершенно ничего не знала о том, чем занимается его отец, в какое болото она попадает. Макс кинулся по ее следам, и ему удалось найти ее в Монте-Карло, в шикарном отеле «Эскалибур», прожигающей в казино деньги своего будущего мужа. Выглядела она вполне счастливой, а Гарри просто таял от любви к ней. И хотя Макс прекрасно знал, чем занимается отец новоиспеченного жениха, он был практически на сто процентов уверен, что даже если он сейчас уведет Барбару прямо из-под венца, на этом все беды закончатся, дальнейших неприятностей не последует. Ведь Гарри просто без ума от нее и ни за что не позволит отцу испортить ей жизнь. Кроме того, в отличие от Луэллы, он обладал куда большей свободой суждений. Единственный сын своего отца, Гарри мог «нажать» на Салотти, чтобы тот успокоился и не жаждал отмщения. Тем не менее, Макс купил квартиру в Провиденсе на вымышленную фамилию. От того, что Барбара после недолгих уговоров согласилась уехать с ним, бросив несчастного Гарри, Макс испытал большое удовлетворение, даже злорадство. Не все в этом мире для дерьмовых итальяшек. Кое-чего они все-таки не могут. Ублюдки. Хотя Макс пытался убедить себя и девушку, что все будет хорошо, все уладится и поступок их не повлечет за собой серьезных и страшных последствий, в душе его, как и у Барбары, прочно поселилась тревога. Чем дальше, тем все больше она разрасталась, заполняя собой все его существо. Максу снились дурные сны, постоянно, идя по улице, хотелось оглянуться и убедиться в том, что никто не преследует его. А пару дней назад Макс, выглянув в окно, увидел стоящего на противоположной стороне улицы мужчину, по внешности напоминающего как раз тех мордоворотов, что встречали когда- то Гарри в аэропорту. Мужчина этот, прогуливаясь вдоль дома, якобы ожидая кого-то, то и дело бросал мимолетный взгляд на их окна. Еще несколько раз за вечер Макс подходил к окну, чтобы убедиться в своей догадке. До самого утра костолом продолжал оставаться на своем месте, а утром его сменил второй столь же мрачного вида здоровяк. Молодой человек решил ничего не говорить об этом Барбаре, которая и так уже вздрагивала по любому поводу. А позже ему пришла в голову мысль, которая сразу решала все проблемы. Ведь это несомненно за ним следит тот человек. Барбару никто и пальцем не тронет. Значит, нужно срочно жениться на ней, чтобы обезопасить себя. Ведь сейчас он для нее не муж, а когда он станет ее законным супругом, Гарри приложит все усилия, чтобы не позволить отцу сломать жизнь любимой женщины. Кроме того, вряд ли даже человек ранга Салотти отважится причинить хоть какой-то ущерб семейству Хартгейм. Лион тоже обладал кое-какими связями. На следующее же утро Макс, придав своему голосу ласковое выражение, сделал ей предложение. Сейчас стрелка часов все ближе и ближе приближала его к тому моменту, когда он, на- конец-то, окажется в безопасности, хотя и свяжет себя при этом тяжкими узами брака. Но, быть может, ему удастся извлечь из этого какую-то пользу. «Конечно, и несомненную, — хмыкнул зло Макс. — Я останусь жив! Ради этого можно жениться на ком угодно». Макс, бросив последний взгляд на темную улицу, отошел от окна и начал собираться. До условленного с Барбарой времени оставалось всего двадцать минут, и успевал он только-только. Проверив, не забыл ли он подарок — платиновое колечко, усыпанное мелкими бриллиантами, Макс надел пиджак, взял шляпу и, захлопнув за собой дверь, направился к лифту. Когда тонко звякнул колокольчик лифта и створки мягко скользнули в стороны, Макс сделал было шаг вперед, но тут же недоуменно замер, увидев в лифте мужчину в форме лифтера. «В нашем доме никогда не дежурили лифтеры!» Удивление быстро перерастало в испуг, а тот, в свою очередь, сменился настоящим страхом, могучим, словно цунами. Страх пришел вместе с пониманием непреложного факта: «Он не успел!» Макс дернулся было назад, чтобы выйти из кабинки, но тут же сзади в затылок ему уткнулось что-то твердое и холодное, а равнодушный, ледяной как оружейная сталь мужской голос с отчетливым итальянским акцентом произнес: — Поехали, Макси. И не надо дергаться, парень. На лице «лифтера» заиграла удовлетворенная улыбка. Итак, они все-таки нашли его. Макс в панике думал о том, что же ему предпринять. Как спастись? Дурак! Дурак!!! Ты должен был предвидеть это! Что же делать?.. Они ведь убьют его, если он тотчас же что-нибудь не придумает... — Делай, что тебе говорят, — произнес напарник «лифтера», — и с тобой все будет нормально. В эту секунду лифт вызвал кто-то с другого этажа. Бандиты переглянулись, а Макс незаметно вздохнул с облегчением: сейчас войдет кто-нибудь и появится возможность крикнуть, чтобы вызвали полицию... Но, видимо, сама судьба мешала ему. Когда дверь лифта открылась, на лестничной площадке никого не было. На всякий случай, чтобы он не делал глупостей, под ребра ему уткнулся пистолет, от одного прикосновения которого по телу Макса пробежала дрожь и колени начали подгибаться от страха. В животе образовался вакуум. Желудок подвело, и Макса едва не стошнило на стену кабины. В глазах темнело, голова шла кругом. Когда в сопровождении двоих «горилл» Макс вышел из дверей подъезда, к ним сразу же подкатил шикарный черный автомобиль с тонированными стеклами, из-за которых невозможно было разглядеть, кто находится внутри. В этот момент затуманенный ужасом рассудок Макса подсказал: у него остался последний шанс на то, чтобы попробовать отбиться от этих людей. Он понимал, что силы не равны, но решил, что терять ему все равно уже нечего. Так или иначе, его убьют. Ведь «гориллы» ехали в Провиденс наверняка не за тем, чтобы объяснять ему, как нехорошо он поступил. И если он хочет спасти свою жизнь, то должен сделать все возможное. Макс, не разворачиваясь, изо всех сил, стократ увеличенных паническим ужасом, локтем ударил идущего справа от него в солнечное сплетение. Тот задохнулся от боли и неожиданности и перегнулся пополам. Второго он успел ударить ногой в пах, заставив скорчиться на тротуаре. И сразу бросился бежать. Уже рван