- Вот только я так и не понял, зачем вы ввязались в эту историю. Аман понятно – он за последний век каких только тварей не убил, а тебе какой интерес?
- Как это какой? – возмущаюсь настолько, что даже руками всплёскиваю. – Жалко их, бедняжек. Какая-то тварь пьёт кровь из их животных. Глядишь, когда те закончатся, и за людей примется.
- Ты сильно изменилась, та Айра не стала бы таким заморачиваться, - констатирует факт элементаль.
Похоже, он был знаком не только с Аманом, но и его супругой. Точнее мной.
- А я и не та Айра, что была раньше, - ловлю себя на мысли, что вряд ли бы мне понравилось, если бы я вдруг стала столь равнодушной к чужой беде. – Я много читала о душах и для чего вообще человеку вся эта биологическая жизнь, и, кажется, нашла вполне приемлемое объяснение.
- Ну-ка, ну-ка, очень любопытно, - ветер завибрировал, действительно интересуясь моими размышлениями.
- Душа может меняться, только находясь в физическом теле. Она переживает радости и горести, учится доброте, состраданию, а также силе и стойкости. У всех по-разному выходит, и если душа развивается в неверном направлении, то в следующей жизни она переродится в такие условия, чтобы встать на истинный пусть.
- Любопытно, - элементаль явно заинтересовался моей теорией. – Знать бы ещё, куда в итоге попадают те, кто достиг предела развития.
Есть ли он?
- Буддисты говорят, что отказавшись от мирской суеты и телесных излишеств, развивая дух с помощью медитаций, можно впасть в нирвану и достигнуть этого самого предела.
- И что там? – от нетерпения элементаль особенно сильно рябит.
- Душа уходит в высшие сферы и перестаёт перерождаться. Возможно, становится ангелом-покровителем. Правда, это из другой религии, но если взять то же христианство, то праведная жизнь приводит душу в рай, а там и до ангельского чина недалеко.
- Занимательно, - ветер вихрится, даже антропоморфную форму потерял. Его явно колбасит от нашего разговора. – Только у драконов по-другому, у них в Мираль попадают исключительно обретшие истинную пару, оба сразу, ну, ты знаешь. Возможно, они там объединяются в единую сверхдушу и становятся помощниками Бога. Кто знает, это я от твоих идей отталкиваюсь.
- Поживём – увидим, - усмехаюсь, потому что не совсем верно сформулировала. – Точнее, когда умрём – узнаем. Надеюсь, не в ближайшее время.
- Ну, если перестанете ввязываться в сомнительные приключения, то есть все шансы, да.
- Это вряд ли, - усмехаюсь.
Ибо я, несмотря на то, что действительно мало похожа на прежнюю Айру (каким-то внутренним чутьём я это хорошо понимаю), с прежней замкнутой скромницы тоже постепенно сходит шелуха. А как иначе после того, что я пережила прошлой ночью? И сегодня утром. Жду не дождусь вечера, чтобы снова повторить. Всё-таки взаимная любовь – удивительная штука. Она раскрепощает, изменяет тебя на физическом и энергетическом уровне. Я чувствую, как кровь стала быстрее течь по моим сосудам, как растёт внутреннее ощущение собственной красоты и значимости. Не для родителей, а для мужчины. Самого необыкновенного мужчины во всех мирах!
Аман
От иссохших тел животных пахнет морем. Не явно, но чувствуется отголосок. Словно тот, кто ими поживился, живёт недалеко от воды, а то и в ней самой. Принюхиваюсь, улавливаю привкус холодной крови, значит, кто-то из рептилий. Довольно специфичный, надо сказать, я такого раньше не слышал.
- Хмм, - перебираю в памяти всех тварей, более-менее имеющих отношение к такому типу. – Виверны точно нет, плотоядные ящерицы так всё жрут, без высасывания, крокодилы, вроде, тоже…
Ещё раз принюхиваюсь, пытаюсь уловить направление движения. О, вот она – тонкая путеводная нить запаха сытой твари.
Иду в сторону леса, петляю между необычных деревьев. Стараюсь не отвлекаться на посторонние запахи, минимально реагировать на звуки и цвета, только для защиты, не больше. Шагаю быстро, пугая остатки притаившихся среди деревьев мужчин, получаю от одного из них дротик в шею. Отравленный.
- Хой! – возмущённо вскрикивает Йоки.
Продолжает дальше что-то выговаривать затаившемуся воину, всё равно не понятно. Выдёргиваю дротик из шеи, наклоняю голову в одну, потом в другую сторону, хрущу суставами, ехидно смотрю на напавшего. Он сидит на дереве с трубкой в руке, через которую, видимо, и выстрелил, щуплый, жилистый, совсем молодой. Видимо, пацан, не успевший подстроиться под быстро меняющиеся обстоятельства. Смотрю на него с грозным прищуром и продолжаю движение.
Судя по обескураженным интонациям парня, отвечающего что-то Йоки, его только что пропесочили. Усмехаюсь. В принципе, пусть его, заодно все узнают, что таким методом меня не возьмёшь.