- Так то по делу, а не с жиру, - отмахивается маг. – У нас есть весомая причина, а не тупая алчность, как было у Сигизмунда, дери его плёткой, пятого.
- Да ладно тебе, он уже умер, судя по количеству времени, проведённому тобой в горах.
- И хвала небесам! – Магнус сотворяет отвращающий знак. – А то бы я тебя точно подбил слетать к нему и поджарить.
- Хм, а я бы не отказался, - говорю на полном серьёзе, ибо действительно жажду боя. – Кстати, а ты знаешь, что маги сильно усовершенствовали драконоборческие заклинания? Я тут чуть не попался им!
Остатки ночи незаметно пролетают, как и многие мили подо мной. Мы подбираемся к тому месту, где держат мою пару, и с каждым взмахом крыла я чувствую… растерянность. Потому что даже издалека чувствуется сильнейшая защита, которую поставил явно не один и не два мага. Она сложная, многоуровневая, в том числе и от драконьего пламени. Прямо настоящий оплот драконоборцев.
- Вот это йокарныйбабай, - выдаёт Магнус, не меньше меня изумлённый увиденным. – Давненько я тут не бывал.
- Ничего, сейчас позову сюда всех, кто собрался сейчас на Совете глав кланов, и спалим их тут к жареному шварку. Такого они точно не выдержат.
- Погоди, Аман, давай сначала всё разведаем, - охлаждает мой пыл Магнус. – Да и Диана у них.
- Да, у них, поэтому сначала крадём её, а потом жжём всё дотла!
- Кажется, я переборщил с концентрацией взвара, - чешет он голову, хотя прекрасно понимает, что я – дракон.
А это значит, что меня ничто не остановит.
- Не ссы, - повторяю его напутствие, - сначала я всё равно свяжусь с Дианой. Только надо выбрать место, где мне никто не сможет помешать.
Диана
Бог знает сколько времени (тут нет окон) меня без конца мучают вопросами:
- Он издевался над тобой?
- Нет, только окунул пару раз в ледяное озеро, чтобы пришла в себя.
- И?
- Пришла. Взбодрилась.
Шушуканье, корпение над свитками, я успеваю зажевать вон ту симпатичную конфетку, хотя по идее уже сыта.
- Что ты чувствовала, когда приходила в наш мир?
- Ничего, я была отвратительна пьяна.
- А потом?
- Жажду. Не менее отвратительную.
Осуждающие взгляды, перешёптывание в стиле «бабе место у плиты», «вот что делает распущенность с девами» и банальное «фу, какой срам».
- Как ты умудрилась приручить дракона?
- Никак. В смысле его не надо приручать – он разумный. Мы полюбили друг друга.
- То есть ты тупо легла под него? – Густава почему-то особенно волнует моя интимная жизнь.
- Нет, я тупо легла НА него. Так удобнее, он ведь такой большой. Везде.
Не могу его не подколоть. Что за неприличные вопросы? Какое его собачье дело до моих развлечений с мужем? Это же не гинеколог, к которому я на приём пришла.
- Густав, хватит нашу гостью смущать, - одёргивает агрессора Аарон. - Она же сказала – любовь у них. Знаешь, порой под этим люди предполагают весьма возвышенные чувства.
- Ага, особенно когда взбираются НА дракона, - не преминул съязвить Густав.
- Ты сам её спровоцировал на дерзость. Не видишь, это не обычная девчонка, которую сызмальства учили чтить старших и готовить гуляш. Кстати, а чем ты занималась в своём мире?
А вот этот вопрос мне не очень нравится. Потому что если они попросят меня нарисовать что-нибудь, я могу бесконтрольно впасть в транс и… Хм, а почему бы и нет?
- Училась на художника: писала картины, фотографировала, - кивок на фотоаппарат, - даже лепить скульптуры пробовала.
- О, так вот зачем вам понадобился тот торговец, - Аарон тянется в сторону пряника.
Видимо, тоже проголодался.
- Да, и мы действительно заплатили ему самоцветами столько, сколько он попросил.
- А как вы умудрились оскорбить главного судью? – любопытствует старик.
Да, ему явно обрисовали ситуацию однобоко.
- Спросили у его спутницы, где находится нужная нам лавка, - развожу руками, мол, кто ж знал, что он окажется таким неадекватом.
- Ладно, с тобой всё понятно – ты невольная жертва обстоятельств, но вот почему дракон с тобой столь мягок? Возможно, ты обладаешь какой-то силой?
- Эмм, - я задумываюсь, говорить ли о реинкарнации и истинной парности? Нет, не стоит. С другой стороны, их вопрос очень странный. – А вы разве не видите мою ауру?
- Вижу, и в ней нет ничего особенного, - Аарон цепко вглядывается в ореол, окружающий меня, трёт глаза, но так ничего и не добивается.
Странно. Очень странно! И непонятно, что можно говорить и что нет. Ладно, постараюсь перевести разговор на живопись.
- Тогда вам должно быть всё понятно: он полюбил меня за чистую и добрую душу, - увиливаю как могу и тут меня осеняет: похоже, Аман меня замаскировал! Здорово, конечно, но почему не предупредил? – А ещё за живописный талант.