Господи, о чем я думаю? О чем? Он же жив. ЖИВ! Это же чудо. Это что-то непередаваемо-прекрасное. Я должна радоваться, я должна…а мне мысли лезут о том, что не понравлюсь. О том, что и домой поехать не захочет и прямо там разведемся. Как же страшно. Как же немыслимо страшно.
Машина подъехала к высокому зданию с большими окнами и колоннами на ступенях. Стало еще волнительней, стало настолько невыносимо, что у меня дрожали руки и подгибались колени. Шофер провел меня по ступеням вверх, открыл передо мной массивную дверь и я поняла, что прямо сейчас могу увидеть ЕГО…
Точно так же семь лет назад я приезжала в это место…и точно так же меня трясло.
Стук моих каблуков раздался очень громко и разнесся под высокими потолками. Я постаралась идти тише, следом за водителем. В горле невыносимо пересохло. Меня бросало то в жар, то в холод. Навстречу вышел генерал Павлов. В красивой форме, стройный, подтянутый. Он за это время совершенно не изменился.
- Екатерина Олеговна…а вы стали еще красивее.
Вяло улыбнулась явно преувеличенной лести.
- Придется подождать. Машина в пути. Хотите кофе или чай?
- Кофе, если можно.
Обычно я пила чай, но сейчас мне хотелось взбодриться, хотелось немного ожить. Потому что я вся тряслась и в голове по-прежнему ужасно шумело.
- Миша, сделай кофе для жены майора Огнева. Для жены героя майора Огнева.
Я снова судорожно выдохнула и сцепила пальцы.
- Присаживайтесь. Вот здесь возле батареи тепло и с окон не дует.
Села на высокий стул с деревянной спинкой и сдавила сумочку, чтобы унять дрожь в руках.
- Мы еще ничего не знаем, - начал он сам, хотя я и не задавала вопросов, - его нашли наши ребята, ему удалось бежать их плена. Сутки провел в больнице. Потом идентификация личности…сами понимаете как все серьезно в таких случаях, особенно если человек официально в списках погибших.
- Понимаю…
- Я слышал у вас сын…будет чем порадовать майора.
Да…будет чем порадовать. Если только он вообще обрадуется и мне, и Антошке. Огнев был скуп на радости, на объятия. А каким он стал сейчас никто не знает.
- Катя…простите, что я по имени, но вы мне в дочки годитесь.
- Да…ничего, конечно. Можно по имени.
- Вы понимаете семь лет плена это очень много. И оставляет свой отпечаток на психике человека вы должны быть готовы ко всему.
- Я не знаю к чему я готова. Мне всего несколько часов назад сообщили, что он жив. Я вообще не готова. Мне страшно. Мне не по себе. И…я безумно рада. Очень рада. Все смешалось.
Генерал понимающе кивнул.
- Так бывает. Жизнь настолько удивительна и непредсказуема. Иногда в ней случаются вещи похлеще чем в самом неправдоподобном бульварном романе.
Зашел водитель с чашкой чая и с сахарницей.
- Простите, все по-спартански. Вам сегодня нужен отдых. Мы сделали все, чтобы не пронюхали журналисты, сдержали прессу. Официальная встреча будет другой. Мы подготовили для вас номер в гостинице. Остановитесь там на сутки. Завтра будет тяжелый день.
- Я…я не могу так надолго у меня сын и…
- Ну он же большой мальчик, ему уже почти семь, да?
- Большой…но он особенный ребенок, понимаете? За ним нужен уход и присмотр.
Я отпила чай, обожгла язык и поставила чашку. Мне вдруг ужасно захотелось сбежать, уехать, забиться в угол и тут же стало стыдно за свои мысли.
- Сама не знаю, что говорю. Через семь лет вернулся мой муж… а я…
- Я все понимаю. Это неожиданно, это шок, это паника. Договоритесь с кем-то, чтобы побыли с мальчиком. Вы будете нужны майору эти дни и нам тоже. А…вот и машина подъехала.
Я вскочила, опрокинула чашку. Сердце начало колотиться с такой адской силой, что казалось оно разорвет мне грудную клетку. Со двор слышно, как подъехал автомобиль. Бросилась к окну, не в силах удержаться.
Внизу несколько человек, встречают машину. Я впилась пальцами в холодный подоконник, до боли всматриваясь в полумрак, в подъездную дорожку, освещенную фонарями.
Большая военная машина остановилась неподалеку от входа в здание. Вначале вышли еще военные, затем открыли дверь. Я перестала дышать, мое сердце остановилось пока он выходил. Вначале увидела ногу в солдатском ботинке и…сумку с красными полосками. В груди все сдавило, оцарапало как до крови. Я всхлипнула, узнавая эти полоски. Мужчина спрыгнул на асфальт. Свет фонаря выхватил русые волосы, заросшее щетиной лицо, темный свитер и куртку, припорошенную снегом. И мне вдруг стало очень плохо, перед глазами потемнело и я, кажется, начала падать.